Искупить кровью! - стр. 35
Установка таких мин требовала особой осторожности, тщательности и аккуратности. Она представляли более реальную опасность, чем обычные противопехотные. И все-таки Александр решил, чем «добру пропадать», пусть с риском, но он установит и их. Но только сам. Не привлекая даже Омельченко.
Со временем и не без помощи командира роты, более опытного и старшего возрастом офицера, он понял, что не имеет права снимать мины с участка заминированного по распоряжению старших начальников. И поэтому уговорил его доложить в штаб батальона, что они минируют участок перед своими окопами только минами растяжками.
Ротный согласился, но на всякий случай составил подробную схему минного поля.
Все шло хорошо, пока Александр работал на участке завала с «зимними» изделиями. Ему с Омельченко удалось без происшествий переставить и хорошо замаскировать около двухсот «белых» мин. А еще добавить к этому добрую половину мин – растяжек. Так что перед ротными окопами образовалось довольно плотное минное поле.
Прошло уже около месяца, как штрафбат встал на этом участке в оборону. Осмотрелись, освоились. Невдалеке, сразу же за лесным завалом, оказались заросли черники, к тому времени уже вполне созревшей. И многие при удобном случае совершали «набеги» на это изобилие, пополняя витаминами свои организмы после нелегкой зимы. А тыловики разведали и грибные места. Так что грибные супы стали не такой уж и редкостью. Меню просто изысканное для фронтовых условий.
Пожалуй, именно здесь тыловики развернулись по-настоящему и показали, на что они способны. А может быть и тылы дивизии с армейскими снабженцами действовали так умело, что никогда ни ранее, ни позднее не было так здорово организовано питание (включая офицерские доппайки, иногда даже с американским консервированным сыром и рыбными консервами), не говоря уже о табачном довольствии.
Офицерам батальона привозили папиросы «Беломорканал», а Александру, продолжавшему курить трубку, иногда даже пачки «легкого» трубочного табака. Штрафникам выдавали моршанскую махорку, а некурящим – дополнительный сахар.
И все это заставляло его вспоминать, какая проблема была с табаком в училище на Дальнем Востоке. А курили почти все. Рядом с училищем, за дощатым забором находилась колония заключенных. Им выдавалась махорка. Так они продавали ее курсантам по шестьдесят рублей за спичечный коробок. Это было месячное денежное довольствие курсанта. И вот в щели они пихали деньги, а заключенные – эти самые коробки. И дурили они мальчишек, почем зря.
Фактически в этих коробках махорки было не больше щепотки – остальное древесные опилки, измельченный дубовый лист, а порой и сухой конский навоз. Праздником были случаи, когда кто-нибудь получал из дома посылки с папиросами. Тогда каждую курили по очереди десять – двенадцать человек. Самым же ценным подарком за усердие в службе была пачка махорки.