Искры и химеры - стр. 30
Так, не думать о Земле-1. Потом, позже. Иначе сердце и совесть разорвут ее между двумя мирами.
– Чем же я могу помочь, если ты сама не определилась? – спросила мигрантка.
– Не знаю, прости. – Машка заерзала на кресле, спустила ноги и пристегнулась. – Вон идут. – Она кивнула в сторону делегации ученых. – Пора лететь дальше.
…Машина времени Роберта была все такой же внушительной, неподъемной и ажурной. Только теперь сверху из переплетения металлических стержней торчала еще одна бирюзовая капсула – центральная, для Павла. Ноэль привычно слазил наверх проверить провода и антенны, а после точно средневековый алхимик нацепил кожаный фартук, на раскладном столике принялся колдовать над питьем для проводника – «лиса»-Левашова (в сознании девушки прочно угнездилось это имя для московского гостя).
Памятуя об ощущениях внутри машины, за обедом Дора ела как можно меньше и теперь с завистью смотрела, как Машка уплетает крошечные жареные пирожки с абрикосом, посыпанные сахарной пудрой. Роберт накупил на троих целый пакет, а Машка слопала больше половины, не собираясь оставлять ни ей, ни суетливому ученому ни крошки.
Вечернее солнце припекало, и Дорофее захотелось поскорее покончить со всеми делами. Она вынула из сумки планшет, заглянула в почтовый ящик и чуть не запрыгала от радости. Письмо! От Ланса! К горлу подступил комок. Он помнит ее, думает о ней. Как же это здорово!
«Дора, Маша, вам больше нечего делать в Барске, – писал им Ланс. – Я лежу в больнице и не скоро из нее выйду, хотя бы потому, что ко мне приставили несчетную армию сенсов. Ты не представляешь, как они меня заисследовали! Все жаждут понять, как пересадить искру души из тела в тело, словно то не душа, а помидорная рассада.
Но у моего положения есть преимущества – могу следить, подсматривать. Свободу внутри больничного блока никто не ограничивает.
Вам вновь грозит опасность. Во-первых, некто жаждет вас забрать у Ники, шантажировать ее. Она не желает проводить эксперименты по переселению душ на безнадежно больных людях. Вы – ключи к ней. Едва Ильина ослабит контроль (а она ослабит, начинается война), вас заберут. Не подставляйте ее, уходите как можно скорее. Сама она знать о побеге не должна, чтобы не выглядеть виновной в чужих глазах.
Во-вторых, на мигрантов охотятся. Наши знания, умения, сам факт существования – нестерпимый соблазн. Нас ловят, запирают, заставляют работать в угоду чужим амбициям. Не так, как мы работаем на государство. Сейчас мы относительно свободны в выборе жизненного пути. А в руках похитителей окажемся рабами.