Искра - стр. 16

«Это картофель, – сказала она ему. – Обычно их сначала готовят».

«Что за ужасная идея!»

Она улыбнулась. «Порой людям по душе ужасные идеи».

Он уже съел двенадцать клубней.

Позади них скрипнула кухонная дверь.

– Вот, попробуй, – сказала мама Пикситу, ставя перед ним миску. – Это сладкая вода. Я слышала, звери молнии её любят.

Он попробовал на язык:

«Ммммм!» – И, погрузив в миску всю морду, принялся громко лакать, брызгая во все стороны.

Мина со смехом отодвинулась, спасаясь от капель.

Пиксит приподнял голову:

«Что… ой». – Он весь промок, с опавших ушей капала вода.

Мама, тоже не избежавшая сладких брызг, вздохнула и вернулась в дом, бормоча себе под нос:

– Так не должно быть. Это всё неправильно.

Пиксит с грустью смотрел ей вслед.

«Пей сколько хочешь и брызгай сколько хочешь, – сказала Мина, желая его подбодрить. – Ты бы видел, что устроили Ринна и Беон, когда впервые ели самостоятельно». Она прокрутила воспоминания о том дне, чтобы он тоже увидел комки овсянки повсюду. В буквальном смысле. На всех окнах. У всех в волосах. На каждой кастрюле и на свисающей с потолка сковородке, на каждой связке сухих трав, каждой банке яблочного пюре, каждой паре обуви у двери. С того происшествия прошли годы, а мама с папой до сих пор находят засохшие хлопья между половицами в самых дальних от кухни комнатах.

Пиксит захихикал, фыркнул и засмеялся в голос, да так заразительно, что Мина тоже захохотала.

Это было нечто невообразимо чудесное – разговаривать с Пикситом, переживать вместе с ним все его реакции. Его радость плеснула в неё – сладкая, как скользнувшее по горлу мороженое. Для неё подобное было впервые: чтобы кто-то слышал каждое её слово – даже те, которых она не произносила, – и понимал их. Его смешили те же вещи, что и её, и она точно знала, что он любит её сумасшедшую, громкую семью так же сильно, как и она.

Она припомнила другие эпизоды неудачных застолий, например как мама, собираясь приготовить курицу, отрубила ей голову – и та, безголовая, но с ещё живыми нервами, убежала под дом. Или как папа приготовил огромную кастрюлю рагу, тушил его на огне несколько часов, а при подаче обнаружил, что Беон уронил в него не одну, не две, а целых шесть пар туфель. С тех пор, когда у них на ужин было рагу, кто-нибудь непременно спрашивал, с обувью ли оно.

«Хочу попробовать рагу с обувью!»

«Когда-нибудь, – пообещала она. – Теперь, когда ты вылупился, мы с тобой обязательно всё вместе попробуем».

«И всё увидим?»

Сердце Мины дрогнуло: она вспомнила выражение тревоги в глазах родителей. Но этого было недостаточно, чтобы затушить её восторг. «Да».