Исключительно твой - стр. 32

Да не было этих шансов! Не бы-ло!

Напоминаю себе о пользе дыхательных упражнений. Напряжение в затылке чуть ослабевает, жаль поздно. У меня жутко разболелась голова. Машинально касаюсь гудящих висков пальцами. Поднимаю ресницы и наталкиваюсь на пристальный взгляд Марата. Вязну в нем, как бабочка в густой древесной смоле. Мне все трудней концентрироваться на разговоре, хотя это дело принципа – доказать ему, что я в первую очередь – профессионал. И как-то умудриться не столкнуть их с Коваленко лбами, потому как… А хрен его знает, почему. Жизнь меня не готовила к тому, что мой Марат, тот мой Марат по весу ничуть не меньше Владимира. А этого Марата я совершенно не знаю. Я даже до конца не понимаю, что его привело в мой лагерь. Знал ли он, кто я? Верить в это не хочется, ведь тогда придется поверить и в то, что все произошедшее между нами – обман, а я – последняя дура. Мои щеки начинают гореть, как после пощечины. У Коваленко в очередной раз звонит телефон.

– Важный разговор. Я отойду на минутку…

Принимаюсь хаотично листать папку с референсами, когда на мою руку ложится ладонь Панаева. Я замираю. Тяну руку на себя, не желая, чтобы Владимир, вернувшись, застал нас в такой двусмысленной ситуации. Но Марату, похоже, плевать на Коваленко и на мои страхи. Он сжимает пальцы вокруг моего запястья и резко дергает на себя. Я падаю ему на грудь с тихим вскриком. Воздух в легких заканчивается. Голова кружится, как у пьяной.

– Марат… Н-не надо.

– Ты с ним? – нервно дергает головой в сторону захлопнувшейся за Коваленко двери. И жжет, жжет горящим в глазах огнем.

– Нет!

– Вот и хорошо, – усмехается и накрывает мои губы своими. Мы целовались много раз, но не так, как сейчас. Это что-то другое. Менее нежное, более требовательное. Клеймящее.

– Прекрати! – задыхаюсь.

– Почему? – проходится зубами по моему уху.

– Потому что это рабочее совещание! – выпаливаю первое, что приходит на ум. – И вообще…

– М-м-м?

– Я тебя совершенно не знаю!

– Я тебя тоже, как оказалось. Но что это меняет?

– Я никогда не притворялась тем, кем не являюсь, – сощуриваюсь.

– Я тоже.

– Ну да. А в лагерь ты просто так приехал? Потому что в озере хотел искупаться, – припоминаю его же слова.

Из приемной доносятся голоса. Марат оглядывается. Сейчас ни у кого язык бы не повернулся назвать его мальчиком. Столько в нем сдержанной мужской силы. Какого-то редкого достоинства и степенности. Все женское во мне трепещет. У бабочек в животе фальстарт. Я ерзаю в безуспешной попытке унять их. И с удивлением наблюдаю за тем, как Марат берет со стола бумажку для заметок и что-то там пишет…