Искажение - стр. 63
После ужина у нас свободное время, так что я заглядываю к своим расспросить о самочувствии. Сев на стул, молча наблюдаю за солдатами. Все оружие в стойке у окна, только Дафни, как обычно, начищает свой автомат. Гаус и Пурич играют в карты, а Ротт лежит вытянувшись на своей койке. Неожиданно он заговаривает первым, и остальные прерывают свои увлекательные занятия.
– Маркус, я поговорил с ребятами и хотел бы тебя попросить об одной услуге.
– Хотя бы сядь, когда со мной разговариваешь, Джим. Слушаю.
– Я насчет перевода. – Он неохотно садится и смотрит мне в глаза. – Мы тут немного не сошлись характерами, и, может, будет лучше, если ты попросишь сержанта о замене.
– Какой еще замене?
– Ну, чтобы Баллард перешел к нам, – подает голос Гаус.
– Погоди, не вмешивайся, – бранит его Водяная Блоха.
– Ты про свой перевод, да? – спрашиваю я Ротта.
– Да. – Он стискивает зубы: похоже, разговор немало ему стоит. – Я хотел завтра официально попросить согласия. Какой нам смысл вцепляться друг другу в глотку?
– А вы что скажете? – Я обвожу взглядом комнату.
– Ну да, было бы заебись, если бы Крис служил с нами, – кивает Пурич. Гаус и Водяная Блоха того же мнения.
– Вот видишь, все будут только рады, – нахально улыбается Ротт.
– Можешь завтра подать рапорт, Джим, – медленно говорю я. – Но знай, что я его не приму.
В комнате наступает тишина.
– Как это, мать твою? Почему?! – вырывается у него.
– Потому, блядь, старший рядовой Ротт, что ты кое-чем обязан своему отделению. Заварил кашу, мать твою, напиздел про нас глупостей, где только мог, так что теперь придется платить должок.
– Какой еще должок?!
Он вскакивает и хватает меня за китель. На мгновение передо мной появляется его искаженное лицо, а потом Гаус неожиданно швыряет его, словно тряпку, обратно на койку. Заодно Ротт ударяется затылком о деревянное изголовье.
– Помнишь, как я тебе обещал, что ты будешь ходить в первых рядах? Три раза сходишь – разрешу тебе уйти. Не раньше.
– Да ты охуел, – стонет Ротт, держась за затылок.
– Следи за языком. За каждую такую выходку будет на одну операцию больше.
Мерзавец отворачивается к стене, скорчившись на койке, а я продолжаю разговор с парнями, как если бы ничего не случилось. Они не комментируют мое решение, не спрашивают о причинах – они сразу же приняли его как должное – так и должно быть.
Гаусу, который жалуется на натертую ногу, я велю сходить утром в процедурный кабинет и попросить тальк и пластырь. Подручный запас лучше не трогать – могут быть проблемы с выдачей нового: старшина Гармонт стар и хитер. С Пуричем и Водяной Блохой я обсуждаю день рождения Голи, который уже совсем скоро. Наш командир родился первого апреля, и это, пожалуй, лучшая дата, которую он мог выбрать для своего появления на свет.