«Искал не злата, не честей». Том 1 - стр. 6
И понимаем мы, что не каждому смертному выпадет (это- вне времени) редкостное послание судьбы – собственное полное обладание (излучение) тримерией бытия – слитностью пространства, звука и света, в котором оживает Время, способное хранить душу «сурового славянина… слез не проливающего» (Пушкин о себе), сохраняющего мужество в суровых испытаниях. Это позволено гениям. Это было позволено Пушкину.
С его сердечной тайной: Пушкин был безнадежно влюблен в юную красавицу из царской семьи. Она внезапно ушла из жизни. Совсем ранней. Со временем ее пленительный образ завладел пылким сердцем поэта, превратился в цветущее дивное чувство, обогатившее всю его поэтику и окрылившее душевный лирический строй его многих гениальных творений. Настроению элегической печали, томлению легкому и светлому, именно этому переживанию суждено стать преобладающим в поэзии Пушкина:
Исполнились мои желания.
Творец Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадона,
Чистейшей прелести чистейший образец.
Идеальный настрой лирики выражают словосочетания « счастья нет», «покой и воля», а мотив романтического «душевного спасения» составляют поэтические мемы « иная, лучшая свобода», « по прихоти своей скитаться здесь и там»:
Никому Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
Вот счастье! вот права…
И о нем (в нашем парафразе), о искристом гении России, было задумано и озвучено тем далеким изгнанником – римлянином, по дорогам которого спустя тысячелетие шел Пушкин «…твое имя известное до тех берегов, откуда заря// Встает, чтобы увидеть нас» (Овидий). В послании «К Овидию» и обнаруживается прямая реминисценци из него:
Ни слава, ни лета, ни жалобы, ни грусть,
Ни песни робкие Октавия не тронут —
Блистательный и дивный талант Пушкина упрямо не поддается простецкому и незатейному уничижению. Как и века назад, продолжает он тревожить сердца, увлекать непримиримой силой Правды и Красоты, пленяющей сознание, обжигающей сердца, отрицающей «хладный развратный свет»:
Подите прочь – какое дело
Поэту мирному до вас!
В разврате каменейте смело,
Не оживит вас лиры глас!
Душе противны вы, как гробы.
Для вашей глупости и злобы
Имели вы до сей поры
Бичи, темницы, топоры; —
Довольно с вас, рабов безумных!
Смех и простота общения Пушкина очаровывали, как и его стихи. В нем было столько одушевления, простоты, заразительной веселости. Художник Карл Брюллов оставил воспоминание: «Какой Пушкин счастливец! Так смеется, что словно кишки видны». В архивах жандармерии сохранилась служебное донесение жандарма Попова: «Он был в полном смысле слова дитя, и, как дитя, никого не боялся» Ненавидевший поэта вплоть до биологического исступления Фаддей Булгарин тем не менее признавал: «Скромен в суждениях, любезен в обществе и дитя по душе».