«Искал не злата, не честей». Том 1 - стр. 16

Так исчезают заблужденья

С измученной души моей,

И возникают в ней виденья

Первоначальных, чистых дней.

Автор суммировал некоторые исторические и постисторические взгляды на Пушкина, при написании оного сочинения не выходил за рамки личностного восприятия и осмысления зодческой роли национального поэта, изобразил его именно таким, каким представили его современники. Автор не считал для себя дозволенным хоть что-нибудь менять в характере и судьбе Пушкина:

Мое беспечное незнанье

Лукавый демон возмутил,

И он мое существованье

С своим на век соединил.

Единственная авторская вольность состоит в том, что объясняет всё с максимальной ясностью, изложение ненавязчивое, но запоминающееся надолго, в образном выражении – снимает «новую стружку со старого полена… чтобы в наших душах белым бархатом цвел по весне старый сад». И вторая вольность – она дислоцирована в авторских схолиях и коннотациях, посвященных философским, мифологическим, историческим, географическим, текстологическим вопросам, затронутым Пушкиным – что волнует нас, притягивает и отталкивает на протяжении всей жизни: « Как Иисус, мы должны дружить с грешниками без участия в грехе (от Луки).

Думы, гонявшие извилины мыслей в авторской голове, подобно Ириде крылатой, подбрасывают поленницы то в полыхающий, то мерклый пожар истории, словесности, религии, мифов, где, по выражению Достоевского, «дьявол с Богом борются». И поле этой битвы, историческое ристалище есть душа человека. Слова Фауста: «…постиг глубину человеческого горя и отчаяния, я продолжаю идти по стезе познания… побеждая душевные скорби и муки, побеждая раздираемые меня сомнения…»:

Тогда бы мог воскликнуть я: «Мгновенье!

О как прекрасно ты, повремени!»

Гете. «Фауст».

При всей диалектической осведомленности разума, автор отдает отчет в том, что скорее «личная дерзость», чем «обыденный» энтузиазм (подобие фигуры женщины с собачьим наклоном на скальный рисунках) должен быть присущ нам в поисках и попытках узнавать собственную природу. Нужно понимать, что и мы сами и мир вокруг нас намного сложнее и галактичнее, чем мы можем себе представить. С подобным человечество уже столкнулось в преддверии неолитической революции, когда произошел радикальный переворот в истории человека – переход экономики в политику и идеологию, что отчетливо и прозорливо высказано более 300 лет назад Пушкиным:

Поэт! не дорожи любовию народной.

Восторженных похвал пройдет минутный шум;

Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,

Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.

Ты царь: живи один.

Дорогою свободной