Исход. Роман о страхах и желаниях - стр. 40

– Ты смелый, аж завидно.

Сергей хмыкнул этой тыловой, московской храбрости Миши.

– Я им судом пригрозил. Ответили: до суда не доживете. Спокойно так сказали, без наезда. Я в тот момент хотел, чтобы меня выпустили. Потом поехал в администрацию яшинскую. Там посоветовали брать деньги и валить в свою Москву подобру-поздорову. И предупредили к ментам яшинским не соваться, все прикормлены. Район держат Головины, отец с сыном, с ним я как раз общался. Клички у них смешные – Голова и Головешка, за спиной, естественно. Бизнесмены широкого профиля. Без них в районе ничего не делается, у них и менты, и власть с рук едят. Голова сказал нет, значит нет.

– И что делать?

– А что ты можешь сделать?

– Значит, началось. Уже наглые и сильные выдавливают слабаков.

– Ну тебя в задницу! Ты что, на мои комплексы давишь? Да, мне страшно было! Я сидел там и не вякал, головой кивал и молился, чтобы меня отпустили. А что я должен был сделать? Положить всех голыми руками, как коммандо?

Они стояли в лестничном пролете Дома детского творчества на Загорьевской, где Глашка работала заведующей. Дом по вечерам пустовал, и они использовали его для собраний. Повисло молчание. Злились друг на друга.

Из коридора послышались шаги, и Сергей заранее знал, что это Глаша.

– Уже собрались все, вас ждут, – сказала, остановившись в коридоре, у ведущего на лестницу проема.

Свет бил ей в спину, на лестнице было темно, и Сергей не мог видеть ее лица, только силуэт, красивый и стройный.

– Сейчас, идем.

Глаша ушла, а когда шаги ее затихли, внезапная догадка поразила Сергея.

– Ты ведь знал, да? Поэтому и не поехал в третий раз? Навел шороху в администрации, чтобы нас ждали, и меня послал, рулить, так ведь?

Винер не отрицал, не оправдывался. Стоял и смотрел, и в глазах его не было вины.

– Миша, они уже на тебя наезжали раньше?

– Не успели. Мне в районе намекнули, когда я по газу решал. Мол, интересуются. Я и не поехал.

– Сука ты.

– Много б я тебе помог?

Сергей повернулся, нарочно быстро, через две ступени на третью, взбежал по лестнице, и это было зло и ребячески по отношению к Мише, но Сергей ничего не мог поделать с охватившим его раздражением.

***

– Мы писали, я еще раз повторю, – Сергей взял паузу, обводя взглядом вразнобой усевшихся за парты людей, – это не прихоть, и не секта. Мы переезжаем туда жить.

Сидели в зале рисования. В углу были составлены подрамники, белели бумажные рулоны. Шесть пар расселись ближе к выходу, что указывало на недоверие к оратору. Тринадцатый, юркий старичок с живым взглядом, весело посматривал на Сергея с первой парты, вздернув кверху кончик козлиной бородки и сложив перед собой руки, как ученик. Такая поза могла быть и ободрением оратора, и издевкой.