Исход. Пророк Моисей - стр. 15

Когда взошло солнце, евреи увидели позади себя ровную морскую гладь и чистый берег, на котором не было ни одного египтянина. Живые ушли, а мертвых навечно поглотило море.

Люди возносили хвалу Господу, благословляли Моисея, но эти благословения не радовали его сердце. Моисей уже успел узнать цену людского расположения и прекрасно понимал, что при каждой перемене обстоятельств в худшую сторону его будут проклинать, а при каждом повороте обратно – благословлять. Не стоит радоваться, когда благословляют и хвалят, не стоит огорчаться, когда проклинают. Главное – претворять в жизнь волю Всевышнего, а Он вознаградит по заслугам.

– Восхвалю Господа! – запел Моисей, потому что не мог не запеть. – Воистину велик Он, Тот, кто вверг в море наших врагов! Господь мой – моя мощь! Господь мой – моя сила! Господь мой – мое спасенье! Господь мой – мой Бог! Господь мой ведет и хранит меня! Господь мой всемогущ – я прославляю Его!..

Ночью Моисею приснился фараон. Проклятый Мернептах с лицом, которое было чернее кушийского эбена, сидел на своем троне и гладил черную змею, свернувшуюся в кольца у него на коленях, на белой с золотыми прожилками ткани, обернутой вокруг бедер фараона. Вдруг змея подняла голову, посмотрела на Моисея своими немигающими глазами и зашипела, высунув жало.

«Фараону удалось спастись, и где-то среди нас есть его слуга, чья обязанность – вредить нам», – подумал Моисей, проснувшись.

Удел не пристает к человеку намертво. Вот ты беглец, потом муж дочери правителя, потом ты пастух…

Овец приходилось пасти вынужденно – не ради заработка, а потому, что больше некому было их пасти. Иофор, тесть Моисея, был парией среди мадианитян, потому что отказался от служения мадианитянским идолам и стал исповедовать веру в единого Бога, имя которому Господь. За это мадианитяне стали насмехаться над ним, а увидев, что Иофор проявляет упорство в новой вере своей (а как не проявлять упорства пришедшему к истинной вере?), извергли его и его семью из народа. Иначе говоря, Иофора, его жену и семерых их дочерей подвергли остракизму. Никто из мадианитян не мог иметь с ними никаких дел, они считались отверженными и скверными. Никто не продавал им ничего, никто ничего не покупал у них, и никто не нанимался к ним в работники. Ели они то, что добывали сами, одевались в одежды, которые же сами и шили из собственноручно сотканного полотна, а овец и коз приходилось пасти дочерям. Мало того, если они вели животных к колодцу, то поить их могли самыми последними, чтобы не создавать помех никому из «чистых» мадианитян.