Исход - стр. 34
Зима была суровая. Мы с Кирой сидели на полу возле печки. В окне – белым-бело. Дед ещё окна добротно сделал: часть проёмов забил досками, часть – заставил сборным стеклом, которое немножко звенело на ветру.
– Мне иногда кажется, – шептала Кира прижимаясь ко мне, – что там, в морозных узорах, – целый мир, – она водила пальчиком по заледенелому полу. – В том мире живут хрустальные человечки, а правит ими алмазный император.
Я улыбнулся её словам и крепче обнял. Для неё, моего небесного ангела, весь наш несправедливый мир будто являлся откровением. Откровением, которое, порой, отгоняло тёмную тоску, сковывающую мою душу.
– А рядом со снежной страной алмазного императора лежит солнечное ханство, – я показал на горящую буржуйку, и Кира улыбнулась. Хан солнечной страны возвёл Дворец Нетленный, продолжал сказку я, Дворец был высотой до самых звёзд. Кира тихо смеялась: построить Дворец до звёзд невозможно, прошептала. Но я возразил: в наших мечтах возможно всё. Даже возвести среди звёзд дворец – самый прекрасный дворец во Вселенной.
– Как ты думаешь, – шёпот Киры сделался серьёзным. Она смотрела на буржуйку, между бровей пролегла морщинка, – огонь солнечного ханства благодатный?
Я знал про кошмары, что не давали ей спать, знал про огонь, который сводил её с ума, и которого она так боялась.
– Конечно благодатный, – ответил я, и она посмотрела на меня. В её зелёных глазах я видел целый мир. – Истинный смысл огня – очищение.
Кира положила голову на моё плечо.
– Наверное, иные тоже наше очищение, – сказала тихо. – Но я боюсь их всё равно.
– И я.
И вдруг окно озарилось золотом. Кира испугалась: иные. Она вцепилась в мою руку, не хотела пускать к окну. Я ей говорил, что иные беззвучно не летают, что это нечто другое. Мы подошли к окну и ахнули – заснеженный город светился. Всё искрилось пронзительным светом: и парк с пнями, и разрушенные дома, и кое-где торчащие столбы, далёкие палатки рынка. Мир сиял до самого горизонта. И тогда Кира сказала: «Весна. Начинается весна».
А потом действительно началась весна. Наша с ней весна. Лютые холода отступали, снег таял. Кира говорила мне, что капель звенит, и в этом перезвоне она слышала музыку весны. Нашей весны, которая будет вечно в сердце моём.
Талой воды было много, и вкус у неё был удивительно приятный, не то что тёплые помои строительного лагеря с привкусом железа.
Мне подносят ещё воды. Пытаюсь перевернуться на спину и кричу от нестерпимой боли: спина горит. Кажется, что в меня воткнули ножи. А ещё мне кажется, что всё же никакого пожара нет.