Исход. Апокалипсис в шляпе, заместо кролика - стр. 43

И тогда Леонид, то есть в тот момент, когда Марта раскрыла ему глаза на этого полного одной жестокости и коварства Семирамида Петровича, по своей технической наивности предложил подправить микросхемы Семирамиду Петровичу, раз они у него находятся в таком расстроенном состоянии. Марта в ответ, конечно, посмеялась, в шутку сказав, что это Семирамиду Петровичу вряд ли поможет, а вот если ему кое-что закрутить в узел, то это прояснит его мысли.

Ну а Леонид, в свойственном ему понимании мира, через срез взгляда робота, со всей своей прямолинейностью поинтересовался у Марты, каким образом, он может помочь Семирамиду Петровичу и что у него нужно закрутить в узел, чтобы он взялся за ум. – Об этом Леонид в своё время, а пока… – Марта, в общем, не настолько зла на своего мужа, чтобы натравливать на него робота, и Семирамиду Петровичу дался шанс исправиться. Но как выясняется, зря.

И этот опять недовольный Семирамид Петрович смел ей заметить в ответ, что этот Леонид, по его сугубо личному мнению, уже давно испорченный робот, раз он заявляется к ним без особого приглашения и главное, что его во всём этом деле смущает, то он пришёл тогда, когда его дома нет.

Но это мы опять отвлеклись, тогда, как сейчас слово берёт Марта, в ответ на вопрос Семирамида Петровича о вине.

– А вино … – проговорила Марта и на этом всё, её образ расплылся, перебитый голосом Ноя Фёдоровича. – И только таким он и должен и быть. – Постукивая кольцом об стол, заговорил Ной Фёдорович. – Гладким со всех сторон. Но вы и сами в скором времени поймёте его значение и почему он таков. – Ной Фёдорович на этот раз без всякой визуальной ошибки остановился взглядом на Семирамиде Петровиче.

Но на этом всё, поставленная во главу угла этой, и так слишком затянувшейся главы, цель достигнута, и можно следовать дальше. А большего нам всё равно сейчас не понять.

Глава

2

Отчасти проведённая в размышлениях и рассуждениях, которые не могли не привести так скучно тратившего свою жизнь человека, туда, куда они привели.

Вот спрашивается, но только сейчас, а так об этом никогда не спрашивается, да и кто спросит, когда всё и так очевидно, о чём думает человек, вдруг решивший прогуляться в такую пасмурную от сырости погоду, да ещё за полночь, не где-нибудь, где находится парадная сторона жизни и полно народу, а в местах не столь способствующих подъёму духа, а вот упадку, то это как раз для этих задворок жизни и центральных улиц, для которых они служат своей изнанкой, то есть подворотней.

– Да ни о чём он не думал, а вот что-то замыслил, то это определённо можно сказать, – вот к такой мысли склонился бы всякий другой человек, кто и сам не заметил, как оказался в подобном положении, но уже по весьма основательным причинам, он выпил лишнего, и натолкнулся на такого человека на своём фигуральном пустыре мысли. – И это на этот раз действительно так, но только не в том смысле, в каком предпочитают думать люди, относящиеся с недоверием к своим соплеменникам и предпочитающие обходить их стороной.