Ищите кота - стр. 8
– Простите! Ради бога, простите! – умолял Максим. – Я не хотел! То есть я хотел вам обеспечить прилив, он же отлив крови… или кислорода? Словом, хотел помочь, вы так жутко побледнели. Вам очень больно?
Дина прислушалась к себе. На лбу саднило, но сердце не болело! Исчезли иголки, спрятался ежик, и сердце стучало как обычно. Вернее, его не было слышно.
– Какой кошмар! – сказала Дина.
– Не то слово! – подхватил Максим. – Тысячу раз извините! Вам нужно что-то холодненькое приложить, – суетился он, вытащил ключи зажигания и протянул Дине.
«Какой кошмар! – думала она. – Чтобы избавиться от сердечной боли, мне нужно было получить по башке. Надо поискать в Интернете объявления для мазохистов. Что-нибудь вроде “За пять сеансов порки излечиваем от несчастной любви”».
– Максим, успокойтесь! Я верю, что не в ваших привычках оглушать дам подобным способом.
– Точно не в моих! Клянусь! Я вас приложил из лучших побуждений.
– Вы не могли бы дать мне денег в долг? Простите, что обращаюсь, вы и так много для меня сделали…
– Даже слишком, – хмыкнул Максим.
– Я выскочила из дома без сумочки, без телефона, без денег, только проездной на метро был в кармане. Завтра я долг отдам. И отвезите меня, пожалуйста, в какую-нибудь гостиницу.
– Чтобы поселиться в гостинице, требуется паспорт.
– Правда? – расстроилась Дина. – Но ведь есть гостиницы, где формальности не соблюдают.
– Наверное, есть, я их адресов не знаю, а вам определенно там не место.
– Дома свиданий? – догадалась Дина и брезгливо сморщилась.
Она держала брелок на лбу, на шишке, а ключи свешивались Дине на нос. Дина выглядела потешно – настолько, насколько может потешно выглядеть женщина, которая держится изо всех сил и которой только что нанесли легкие телесные повреждения. Максим порылся в ящичке под широким подлокотником между сиденьями, достал маленький фонарик в металлическом корпусе, протянул его Дине:
– Меняем компресс.
Дина отдала ему ключи, приложила фонарик ко лбу и пошутила:
– Фонарь на фонаре.
Максим завел машину и тронулся с места. Он все еще злился на себя, не мог понять, как угораздило его выказать себя кретином. Он очень испугался за Дину. Окажись на ее месте любой другой человек с признаками умирания, Максим тоже бы струхнул. Но не до потери разума – только идиот мог забыть про панель и ударить женщину.
Несчастная Дина была самой собой – в горе женщины забывают что-то из себя изображать, нести образ. Дина-сама-собой была очень обаятельной, несмотря на полукоматозное состояние. Кроме того, она не ныла и не плакала, чего Максим очень опасался и за что проникся уважением к Дине.