Ищи меня в России. Дневник «восточной рабыни» в немецком плену. 1942–1943 - стр. 23

Проклятая работенка сегодня! Шмидт выкопал какого-то немца, которого зовут Глот и которого мы сразу очень точно переименовали в «Живоглота», пригнал Эрну, Гельба с его фрау, организовали так называемую «немецкую бригаду» и задали нам жару. Работали не то что «до пота лица своего», а просто «до мыла». Целый день возили снопы, и целый день я горько завидовала Симе и всем остальным, кто был на поле и на вольном воздухе навьючивал снопы на воз. Мы же – я, Василий и мама – складывали их в сарае, задыхаясь от духоты и от пыли, под его пышущей жаром крышей. Я ободрала в кровь все ноги об солому. Просто не представляю сейчас, как выдержала до вечера. Шли домой до такой степени усталые, что не хотелось даже разговаривать.

А зато дома ждала радость: получила письмо от Зои Евстигнеевой. Через какого-то русского, который бывал в наших краях, она случайно, в разговоре, узнала мой адрес и сразу же написала. Как я обрадовалась, получив от нее весточку! Оказывается, она живет по ту сторону Мариенвердера в имении Грюн Вайзе, что в пятнадцати километрах от города. Значит, встретиться нам невозможно. Зоя, милая Зоя, я узнаю` ее по этим, полным спокойной уверенности, словам: «Скоро все будет хорошо. Я верю в это…»

Я ведь тоже верю, Зоя, иначе бы нам нельзя было и жить, если б не было этой светлой веры. Как я жалею, что мы с тобою не вместе. Нам бы гораздо легче было вдвоем. Мне уже и сейчас легко на душе после твоего письма.

Живет она плохо, даже очень плохо. Пишет, что у ее хозяина недавно погиб сын в России, и вся его ненависть к русским обрушилась на нее одну, так как в имении русских больше нет, лишь поляки и пленные французы. С дядей Толей их разлучили. Он, правда, живет не так далеко от нее, но видеться им удается только по воскресеньям.

Как мне жалко тебя, Зоя, и обидно, что ничем не могу помочь. Я написала ей сразу ответ, где тоже, в свою очередь, стараюсь ободрить ее теми же словами: «Скоро все будет хорошо. Потерпи».

Ну а сейчас больше не могу: иду спать. Ведь это самое хорошее, что есть у нас в теперешней жизни.

После вчерашней работы чувствую себя ужасно: сказалась сумасшедшая гонка. Ночью проснулась и не могла согнуть руки от боли. К тому же приснился страшный сон, как будто Вера бросилась под поезд, а тетя Даша с Мишкой повесились. Проснулась в холодном поту. Вообще всю ночь грезился какой-то кошмар, и к утру встала с тяжелой головой.

Работать сегодня было особенно тяжело. С утра еще довозили остатки снопов, а потом целый день вязали снопы вслед за жнейкой и ставили их в услоны. Я целый день молилась, чтобы пошел дождь, но, по-видимому, там, где нужно, молитвы мои не были услышаны, и тучи равнодушно проплывали мимо. Вдобавок к вечеру поднялся сильный ветер и раскидал наши услоны, так что после работы пришлось еще заново подбирать снопы и устанавливать их. Пришла домой, и даже не хотелось умываться. Так и сидела некоторое время грязная и злая. А сейчас поужинали и идем спать. И это называется жизнью!