Ищейки - стр. 68
Люсиль покачала головой. «Мой любимый братик проснулся. Но он уже не был нашим Адамом», – горько произнесла она. Вызванный целитель огласил новый, страшный приговор: мозг парня, серьёзно пострадавший от электрического разряда, испытал вдобавок разрушительное воздействие длительной комы, и деструктивные изменения, скорее всего, необратимы. Разум Адама помутился, сознание исказилось, исковеркалось и уже никогда не станет прежним. И надежд на рецессию практически нет.
«Родители тогда разом постарели лет на десять», – сказала Люсиль. Да и она уже не была маленькой девочкой. Детство кончилось. Тогда многие, сочувствуя семье, советовали отдать душевнобольного в большой город, в больницу-интернат для умалишённых. Там ему обеспечили бы квалифицированный уход, и родители вздохнули бы свободней. Но мистера и миссис Деверо такие советы глубоко оскорбляли и возмущали. Поэтому – как, наверное, поступили бы любые другие любящие родители – они оставили сына дома, продолжая ухаживать за ним и не теряя надежды.
Но беды не оставили семью в покое. Спустя год несчастный случай унёс жизнь мистера Деверо: тот возвращался из города и был застигнут врасплох налетевшим торнадо, буквально в двух шагах от деревни. Эта трагедия подкосила здоровье миссис Деверо, и без того неважное. Однажды заболев и по причине загруженности работой не долечившись, она получила воспаление лёгких и угасла за несколько недель. На руках у дочери. «Наверное, мама просто устала и больше не хотела жить», – вздохнула Люсиль. Кристоф вновь был до глубины души потрясён тем, что в словах девушки не прозвучало ни капли осуждения в адрес матери – за то, что та оставила несовершеннолетнюю дочь наедине с недееспособным братом. Ни намёка на укор – только печаль, тоска, любовь и безграничная нежность. И понимание. Как бы то ни было, Люсиль стала единственной владелицей семейного дела – трактира «Четыре холма». Закалённая жизнью, посуровевшая, рано ставшая взрослой, она в одиночку справлялась и с содержанием гостиницы, и с уходом за братом. Одно время к ней подбивали клинья желающие завладеть лакомым бизнесом – всех ждал решительный отказ. Чужой помощи девушка тоже не принимала, не желала впускать кого-либо в своё личное горе. В конце концов она стала угрюмой, нелюдимой, всё свободное время (коего было не очень много) проводя с братом, единственным родным существом на свете. Окружала его одного всей своей любовью, отчаянно ищущей выхода. А брат, хоть и остался слабоумным, будто бы всё понимал. Он ничем не мог помочь сестре – но всегда был рад её объятиям, радовался вместе с ней, когда она улыбалась, и грустил, когда её посещала печаль. И этим он дарил ей утешение.