Исаакские саги - стр. 43
Он сбегал по лестнице к выходу из больницы, будто за ним гонятся. У входа стояла "скорая". Собиралась отъезжать. "Ребята, в каком направлении?" Он хотел домой, но машина ехала совсем в другое место. Но как раз там-то и жила одна из его подруг, с которой он не виделся уже, наверное, с полгода. Роман у них был краткий, но бурный. Расстались они не ссорясь, а так как-то у обоих объявились, так сказать, видно, другие мысли, идеи, приоритеты. Борис был в возбуждении после услышанной реакции на ту далёкую войну, что его-то задевала как-то, а уж ребят в ординаторской ну никак… Ан, вот как-то. "Кто ж я для них?"
Он позвонил в дверь. Открыла Алла сама. А собственно, кто бы мог ещё, если жила она одна. Полурастёгнутая блузочка, короткая юбка до половины бедра. "Извини. Я без звонка. Ты ждёшь кого-нибудь?" "Да нет. Проходи. Ты и без звонка желанный гость. А что вдруг? Проходи, не стой в дверях. И вид озверелый". Борис вошёл обнял Аллу и поцеловал. Сначала просто, как обычный гость при встрече. Но не отпустил ее и стал целовать яростно, будто нёсся на свидание, где уже всё готово для сладостной любви. Алла первые поцелуи перенесла спокойно, но потом оттолкнула и вывернулась из объятий. "Ты, что? Из голодного края? Борь, полгода прошло". Она, хоть освободилась, но не отошла, а стояла в той же близости, что и во время поцелуев. "Извини. А что нельзя? Мало ли, что я сделал не так за эти полгода". "Да нет. Ты же знаешь моё к тебе отношение". "Не обижайся, Аллочка" "Да нет. А что случилось?" "Да война в этом Израиле. Знаешь? Тебя она трогает?" "Да нет. А ты причём, кроме того, что ты кажется еврей. Да? Нет?" "Представляешь! Ребята у нас, так восприняли ситуацию. Я даже не пойму, но заведомо против евреев. Ещё ничего не зная. Вообще против евреев". "А тебе, что за забота? У нас и антисемиты есть. У нас страна богатая"." Вот в том-то и дело, что они не антисемиты. Это и ужасно. Значит, поднеси спичку и… Представляешь!" "Да нет. Просто газет перечитали. Забудься.
Есть более важное в жизни". "Вот именно и опять обнял Аллу и вновь впился в губы. Она не отстранялась. Чуть откинулась. Одна нога приподнялась и согнулась. "У тебя губы солёные. Чего ты их так напрягла. Расслабься". "А ты будь зубами осторожней" Они легли на тахту… Борис так яростно накинулся на неё, будто это он и впрямь боролся с антисемитами, а не воевал с собственной энергией, которую мог направить на бойню, а использовал по самому лучшему пути. Это был какой-то танец-борьба. Они переворачивались, то он сверху, то она, то сбоку, то сидя. Будто музыка играла. И с юности в его голове всегда при этом, если буря, а не спокойный ветерок, звучал финал девятой, "ода к радости". Главный признак, что ситуация не проходная – очень сейчас нужная.