Исаакские саги - стр. 37
– Ну уж мифические. Чернобыль-то не за горами ушедших веков. И не за горами будущих. Хм. Того и гляди, хватит еще. Кому ж готовиться, как не нам?
– Верно, конечно. Вы вот занимаетесь этим – вам виднее. Хотя, по правде, и мне бы надо знать побольше. Да уж так не люблю я всего, что к войне отношение имеет.
– Да причем тут война? Забудьте. То и впрямь были мифы. А сейчас всеобщий человеческий идиотизм мирной жизни. Грязь, разрушенная экология, разгильдяйство…
– Ну, верно, верно, Александр Витальевич. Ну, почему не побазланить? Привычка отбиваться от дурачеств прошлого. А нынешние дурачества еще не освоил. Ведь они в чем-то реалистичны. А я все еще там.
– Да все мы так. И я порой так же занимаюсь этим. Дурачествами.
– Даже праведная любовь не всегда оказывается правильной.
Александр Витальевич ушел. Я его зову Кутузовым нашей больницы. И не только потому, что он занимался военными и псевдовоенными делами больницы, но и был большим дипломатом, лавируя между всеми нами, местным начальством и инстанциями "присматривающими". Он очень умело отступал перед, вечно давящим откуда-то сверху, начальством. Удачно выступал и отступал у нас в больнице. И в результате, мы на хорошем счету, в покое и спокойствии. Так сказать: "Ан, глядь, а мы в Париже с Луи де Дезире".
Далеко не сразу я понял благодетельность нашего "Кутузова" для больницы и всех нас. Он беспрерывно что-то от нас требовал, а на самом деле все расписывал на отчетных бумажках сам, не больно-то отвлекая нас от основных занятий и забот. Ведь, вообще-то, где-то там, в заоблачных высотах, начальству нужны были лишь правильно составленные и разумные отчеты. А мы, сдуру, все больше о больных говорили. А нам отвечали: "Да это, само собой, разумеется, но вот.
Короче, он пошел своим путем, а я в операционную. Операция была типовая и проходила она типично, не сильно отнимая у меня силы моральные и физические. Все шло по путям, отработанным почти за полвека, стояния у столов. А потому, пока работали руки, мозг параллельно витал в воспоминаниях обо всем, так сказать, паравоенном прошлом моем. И началось с военных занятий в институте.
Пока шел разрез, остановка кровотечения, обкладывание салфетками, перевязывание нитками, прижигание электрокаутером, у меня в голове всплыла картина моего экзамена на военной кафедре. Принимал его у меня старый генерал в отставке. Про него говорили, что он в шестнадцатом году окончил юридический факультет Варшавского Университета и с той поры армию не покидал до самой старости, когда принялся передавать свой боевой опыт студентам медикам. Это и давало нам право, молодым кобелькам, посмеиваясь и поглядывая на его чудачества, похмыкивать и повторять друг за другом: "Что делает армия с человеком!"