Иронические юморески. Кванты смеха - стр. 17
– Да ты бы оставил кровать, – говорю.
– Так нельзя ж ведь – мещанство! Вот какой человек мещанин. Он всё стерпит, лишь бы не попрекали мещанством. А тут как ни вертись, попрекать будут. Не поспешил выбросить допотопный комод – мещанин! Поспешил купить модный сервант – опять мещанин (за модой гонишься).
А кто же за модой не гонится, позвольте спросить? Разве лишь тот, у кого денег нет. А заведись у него денежки, он сейчас же своё мещанское нутро и покажет. Выглянет, как принято говорить, мурло мещанина. Уж разве он одержимый какой-нибудь. Хобби какое-нибудь у него. Может быть, он старые футбольные мячи собирает. Или на свои личные сбережения решил африканскую обезьяну для научно-исследовательского института купить. Да таких много ли? В том-то и дело, что считаные единицы. А в остальном все люди как люди. Ничто человеческое им не чуждо.
Тут читатель, пожалуй, посчитает себя вправе обидеться. Этак, скажет, и я – мещанин! А что тут плохого, спросим его. Мещанин – не хам, не грубиян, не хулиган, не взломщик, наконец! К тому же кого не называли у нас мещанином? Например, Зощенко. Это он-то, который над мещанами столько смеялся (действительно, ирония судьбы). Или Ильф и Петров. Эти не просто были мещане, а взбесившиеся. Так что ничего в этом особенного нет. Дело житейское.
И потом, что это за мода пошла людей, как какие-нибудь селёдки, по сортам делить?! Этот-де – мещанин, этот – не мещанин. Любит во сне храпеть – мещанин, не любит храпеть – не мещанин. Любит хорошо покушать – мещанин, не любит покушать – нормальный человек. Иной, может быть, и любил бы покушать, да у него желудок больной, а дай ты ему желудок покрепче, он себя ещё как покажет! Да и какую тут можно демаркационную линию провести? Какой предел установить? Съел фунт краковской колбасы – хороший человек, а скушал фунт с четвертью – мещанином стал? Так, что ли? Или кушал без особого удовольствия – не мещанин, а поел с аппетитом – опять в мещанское сословие угодил? С такими критериями и запутаться можно, потому что, бывает, и зернистая икра в рот почему-то не лезет, а иной раз под настроение краюху простого хлеба с удовольствием навернёшь.
Да притом как же так, чтоб совсем без удовольствия есть! Кто может о себе сказать, что он без греха в этом деле? А раз так, то и делить нечего. Как сказал поэт: «Все мы немножко лошади». Вот как! Все – лошади! Все – мещане (конечно, в той или иной мере). Что там и говорить! Тем более что мещанство проявляется не только в грубой материальной сфере, но и в сфере, так сказать, идеальной, нравственной.