Ирландец - стр. 57

Сияние на его ладонях угасало медленно, как огонёк догорающей свечи. Шон завороженно смотрел на тонкие когтистые пальцы, которые на его глазах становились нормальными.

До него наконец докатилось осознание того, что произошло. Он отдал приказ, и эта фейри послушалась. Он назвал её другим именем, но откуда он его узнал, Шон объяснить бы не смог. Он снова превратился в «золотое» чудовище, но сейчас почему-то Рыжий был уверен, что это нереальное сияние охватило его всего, а не только руки. Он чувствовал себя очень странно и непривычно.

Опасность миновала, и человеческий облик вернулся. А вместе с ним вернулся и страх.

Шон застыл камнем, боясь обернуться и посмотреть Шанне в глаза.

Её никогда не пугали сплетни, что ходили по деревне о Фланаганах. Но сегодня она собственными глазами убедилась в том, что он действительно «дьявольское отродье». И это едва не стоило жизни ей самой.

С трудом Шон заставил себя повернуться и посмотреть в глаза любимой – он видел их сейчас отчётливо, как при свете дня.

Он ждал своего приговора.

***

17. 16 Странности Шона Фланагана

Прошлое

Дрожь её так и не отпустила, лицо бледное, глаза как два огромных озера, сверкают от слёз, а сколько в них страха…

Она ошеломлённо смотрела на Шона. Луна как раз участливо выползла из-за туч, осветила опушку леса, на которой они застыли безмолвными статуями. Дескать, вот, рассмотри хорошенько, милая девочка, с кем ты связалась!

Она смотрела на Шона. Шон смотрел на неё.

После того что случилось, она наверняка уйдет, и он, конечно, поймёт. Он уже заранее простил Шанне все горькие, обидные слова, которые должны прозвучать. Он их заслужил. Он к ним готов.

Но она молчала. Молчала. И это было страшнее оскорблений и обвинений. Пожалуй, нет ничего ужаснее неопределённости и неясности. Быть может только… безысходность.

А потом, так и не проронив ни слова, Шеннон сделала полшажочка ближе, уткнулась в него, пряча лицо на груди, обвила тонкими ручками за талию, прильнула, отогревая застывшую душу своим живым, нежным теплом. Она так ничего и не сказала. Но слова больше не были нужны.

– Шанна… – с благодарной улыбкой выдохнул он, уткнувшись в её волосы, потёрся щекой, обнял бережно.

Счастье и стыд смешались в душе так, что горло сдавило. Как он мог усомниться в ней? Пусть и на одно мгновение…

Ведь это же его Шанна! Она обещала, что будет любить всегда, любого, несмотря ни на что. И только что это доказала. Не бросила даже в минуту страшной опасности, даже понимая, что ей самой это может стоить жизни. И приняла его вот такого – чудище непонятное, которое знается с лесными тварями.