Иркутская археология: газетный компендиум советского периода. Часть V. 1971-1980 гг. - стр. 22
Вместо Благовещенска Черский направляется в Первый Западносибирский батальон Омска. Здесь началась беспросветная по однообразию и нелепости жизнь штрафного рекрута. Если бы не великая цель заняться самообразованием, а затем наукой, то Черский вряд ли задержался долго на этом свете. Но на него глубокое впечатление произвело знакомство «на этапе» где-то за Тобольском с собратом по несчастью Александром Лаврентьевичем Чекановским, который, не теряя оптимизма и самообладания, занимался на глазах удивленных жандармов и под дулами ружей равнодушной охраны сбором коллекций растений, насекомых и камней. «Натуралист из политических» бросил дерзкий вызов судьбе и его пример вдохновил Черского. В Омске он стал одним из самых усердных солдат – научился безукоризненно, как хорошо отлаженный механизм, выполнять приёмы, так «тянул носок» в парадном марше, что вызвал на одном из смотров восхищение самого генерала. Тогда-то командир батальона Аммонд в награду за усердие разрешил Черскому заниматься в библиотеке офицерского собрания, а затем совершать экспедиции по Иртышу и Оми. Он самостоятельно изучает геологию и палеонтологию, медицину и астрономию. Отыскивает в библиотеке сломанную подзорную трубу и, отладив ее, устанавливает на треногу, чтобы ночами изучать небо. В анатомическом кабинете врача Квятковского производит судебно-медицинские вскрытия.
Но злая судьба не перестает преследовать Черского: посланные в Москву коллекции не привлекли внимания специалистов, его ходатайство перед петербургским начальством с просьбой разрешить учиться в Казанском университете возвратилось с безжалостно категорическим «Отказать», а тут еще страшная болезнь, свалившая с ног, после чего Черского «списывают» из штрафного батальона как непригодного к военной службе. Было отчего прийти в отчаяние!
В эту-то очередную полосу невезений к нему на помощь снова пришел А. Л. Чекановский, ставший к тому времени одним из видных исследователей геологии Восточной Сибири. По его рекомендации Черского перевели «под надзор» в Иркутск, и он занял сразу три должности при Сибирском отделе Географического общества – библиотекаря, консерватора музея и даже писаря! Его, однако, более всего привлекает обработка коллекций костей древних животных, собранных в музее. Первые же месяцы работы в Иркутске Черский составил каталог ископаемых.
Не удивительно поэтому, что когда в один из осенних дней 1871 года рабочие при копке фундамента под военный госпиталь, который строился на правом берегу речушки Ушаковки, наткнулись на скопление костей вымерших животных, то они через члена отдела В. А. Бельцова сразу же попали в руки А. Л. Чекановского и И. Д. Черского. При ближайшем рассмотрении находок выяснилось потрясающее по неожиданности обстоятельство: землекопы и В. А. Бельцов собрали в буроватой лессовидной глине не просто очередную палеонтологическую коллекцию много тысячелетий назад умерших и захороненных в земле животных, а остатки пищи человека каменного века! Вместе с раздробленными костями первобытного быка, северного оленя и дикой лошади были обнаружены грубо расколотые камни и вырезанные из слоновой кости «вещи строго определенных форм». Необычайно значительная глубина залегания культурных остатков, кости мамонта, с которыми археологи Западной Европы обычно находили орудия человека древнекаменного века, привели И. Д. Черского и А. Л. Чекановского к выводу о том, что на берегу Ушаковки открыто первое в России палеолитическое поселение человека «эпохи до потопа».