Ирка Хортица и компания. Брачный сезон - стр. 31
– Куда? – опешил тот.
– Узнаем, куда ваш Быкоголовый ходит. – и прежде, чем астем успел дернуться, прижал к его животу прихваченный с палубы нож. – Рот… в смысле, нос закрой и топай в челнок. Вы, астемы, след и на воде возьмете, лучше любых псов. – и спихнул астема в привязанный у лодки узкий челнок.
Оглянулся – энатокет держал отчаянно дергающегося человека, а Митроха с Ашшей склонились над его рукой. Промедлил мгновение… тряхнул головой… и спрыгнул следом.
– У меня нос сломан. – хмуро напомнил астем. – А Быкоголовый мне потом его из-за тебя еще раз сломает.
– А я тебя так просто убью. Сейчас. Ну или попозже – если не найдем. – равнодушно пообещал Тат. – Так что жить хочешь – греби и нюхай!
Астем насупился еще больше и оттолкнувшись шестом, направил лодку к колышущейся вдалеке стене тумана.
Сейчас
Туман колыхался вокруг, будто стена из киселя – молочного, но с ягодами – потому что время от времени его расчерчивали яркие цветне прожилки: малиновые, оранжевые, чернично-синие… И тут же тонули в дышащей ледяным холодом непроницаемой белизне. Иппокризия обхватила себя руками за плечи, радуясь тому, что под рубашкой у нее тихонько пульсирует теплом гнилушка-огневушка.
– Зато цвет лица улучшится. – хмыкнул Татльзвум и в ответ на непонимающий взгляд Кризы очень серьезно пояснил. – Увлажняет, говорят, туман. Разлить бы по бутылкам – стоило б не меньше, чем заживляющая мазь на тертых мертволесских мухах.
– Мазью… на мухах… мертволесских… – только и могла повторить Криза. Мертволесские мухи – это болезнь, боль и смерть по всему Ирию, это… Какая еще заживляющая мазь?
– Отличная. – ответил Татльзвум – видно, последние слова она выпалила вслух. – Опухоли вытягивает. У нас тут много еще чего любопытного есть. – искушающе продолжал он. – И я даже дам тебе попробовать… если ты, конечно, сделаешь, что мне нужно.
– Я… Ты… – страдальчески пробормотала Криза и смолкла. Ну и что отвечать? Что она действительно понятия не имеет как вернуть ему драконий облик? И пусть убивает, Шешу с ним? Теперь, когда ей больше не грозила боль и издевательства, спокойно ждать смерти на рассвете не получалось: отчаянно, до слез, до крика хотелось жить! Кинуться на Татльзвума, молотить его кулаками, пинаться, орать: «Отпусти меня, слышишь, отпусти!» И он бы даже… отпустил. Если бы они сторговались. Криза ему – драконий облик, а он ей – то самое «много любопытного», которое упоминает так вскользь и небрежно, явно заставляя ее гадать: что же там еще такое? Только вот товара для этой сделки у нее нет: она разработала способ лишить дракона крылатого облика, но никогда не задумывалась как вернуть обратно. И от того пинаться и орать хотелось еще сильнее.