Иридий. Про них шептался Космос - стр. 32
Я обиженно смотрю в сторону быстро удаляющегося жениха. Предатель!
Взбешенная моим молчанием по поводу нападения и ошарашенная заявлением Бака, мама молчит пару секунд, явно обдумывая, что ей в таком случае сделать – отругать или пустить слезу умиления.
Как истинная женщина, не сумев выбрать между двумя равнозначными вариантами, мамулик останавливается сразу на двух.
Двадцать минут она ругает меня нехорошими словами, а после мне приходится слушать всхлипы и бесконечное: «Как же я рада за вас!»
В итоге разговор заканчивается уже глубоким вечером. Распрощавшись с мамуликом, я торопливо блокирую браслет связи и иду в спальню.
Бак уже давно лег в постель, но упрямо борется с накатывающим сном, ожидая, когда я приду.
– Как пообщались? – осторожно спрашивает он.
Сняв с себя колье из бриллиантов и стянув через голову платье, я бросаю все на пол и ложусь рядом с любимым мужчиной.
– Мама клятвенно обещала прилететь ближайшим рейсом к нам на Цереру, – радую я любимого.
– Где она сейчас? – тут же интересуется Бак.
– Судя по ее путаным рассказам, на Каппе, – тихо говорю я, любуясь чертами его лица.
Бак поворачивается на бок и прижимает меня к себе.
– Судя по ее финансовым возможностям, купить билет она сможет только на тихоходный крейсер класса джи, поэтому когда она переступит порог этого дома, у нее уже будет внук, – смеется он, поглаживая меня по голой спине.
Я замираю от неожиданной мысли. Внук?
Церера была одной из самых густонаселенных планет человеческой колонии, поэтому еще три века назад власти выдали запрет на всех детей, рожденных вне брака. Каждой девушке в возрасте двенадцати лет вживлялся особый чип, который препятствовал зачатию, но при оформлении официального союза чип удалялся за ненадобностью.
– Бак, – я осторожно касаюсь его щеки и глажу кончиками пальцев проступившую щетину. – С детьми придется подождать…
Он шумно вздыхает и прижимает меня к себе.
– Окс, у тебя паранойя, – горячо шепчет он в надежде разубедить меня. – Прошло столько лет. У тебя другая внешность, другое имя… Расслабься, они больше не ищут тебя.
– Еще один год, Бак, – категорично говорю я. – Мы подождем, пока мне не исполнится двадцать пять.
Бак недовольно сверкает глазами и целует меня в шею.
– Ну, хотя бы завтра оформимся, – со вздохом облегчения произносит он.
Я замираю в крепких объятиях, слушая его ровное дыхание.
– Как много тех, с кем можно лечь в кровать… – сонно шепчет Бак.
– Как мало тех, с кем хочется проснуться… – шепчу ему в ответ и счастливо улыбаюсь.
Это наш особый ритуал для двоих.
Начиная с двенадцати лет у меня по определенным причинам сбились фазы сна и бодрствования, но, несмотря на долгий период «хорошей» жизни, нормальный сон так и не восстановился.