Иресиона. Аттические сказки - стр. 24
– Все здесь? – спросила Антианира.
Коринна оглядела присутствующих:
– Двух нет – Ликориды и Ифинои.
– Их ждать не будем. Феспид велел им не появляться на людях: опасаются, чтобы с Ифиноей…
Оборвала себя, встретив умоляющий взгляд Филомелы.
– Антианира, дорогая, расскажи, как все это случилось, – сказала Каллисто. – От отца моего ничего узнать невозможно: ничего, говорит, не помнит. И очнулся он только вчера вечером, когда мы с матерью и рабом Ксантием принесли его из лесхи до дому.
– Что тут рассказывать, – неохотно пробурчала Антианира. – Пили напиток Икария, пили – и до того напились, что, обезумевши, убили его самого.
Филомела подняла голову.
– Отец говорил, что убили его за дело: в напитке была отрава, и от нее все обезумели.
– Твоему отцу лучше бы помолчать, да и тебе тоже, – начала было дочка Эврикрата, но тут же пожалела о сказанном, увидев, что Филомела залилась слезами… – Поверь, дорогая, я не хотела тебя обидеть, но ты ведь знаешь, что Икарий мой дядя. Не был он отравителем: дал им столько, сколько было можно, а остальное они у него отняли. Его убили, а сами легли вповалку. Только они-то потом встали, а Икарий уж не встал. И только что отец мой с Феспидом похоронили его за трикорифской стеной, на пригорке под вязом. Так-то, мои дорогие, – продолжала она, – кровь зависла над нами, родная кровь. Трудно будет смыть это пятно. Не придется нам теперь участвовать в бравронском празднике Артемиды.
Девушки расплакались.
– Но что же теперь делать? Что делать?
– Именно это решают сейчас наши отцы на току за городом. Посмотрим, не найдет ли Феспид какого-нибудь выхода.
Разговор был прерван появлением двух отсутствующих. Обе были не в себе. Ифиноя тряслась как в лихорадке, Ликорида же, тоже бледная и взволнованная, тщетно пыталась успокоить подругу.
– Ох, девушки, ох, милые, не ходите, не ходите туда! Хватит того, что я там побывала. А собака все воет и воет. Она качается, а собака воет.
– Что такое? Что такое?
Ликорида жестом подозвала Антианиру.
– Так что случилось? – спросила та.
Ликорида пожала плечами.
– Я побежала. Что мне оставалось делать? За стену трикорифскую. Где эта собака выла. Ну и – увидела.
– Что увидела?
Ликорида шепнула ей на ухо:
– Дочка Икария повесилась над его могилой. Я не видела, а Ифиноя видела. А по дороге узнала и о других вещах, о которых ей знать не положено. И вернулась, как видишь, с печатью Персефоны на лбу.
Ифиноя услышала последние слова.
– Печать Персефоны? Глупость! Это совсем не то! Ты ведь знаешь, Филомела! Мой отец продал меня твоему за кубок вина!