Иосиф Сталин. Отец народов и его дети - стр. 5
А вот на Сталина смотрели по-другому. Помню, что во времена моего раннего детства во многих домах висели его портреты, иногда даже среди семейных фотографий, которые украшали тогда переднюю стенку деревенских изб. Портреты, конечно, громко сказано – обычно это были вырезанные из газет или журналов его небольшие снимки. (Потом, после пресловутого XX съезда, а особенно после снятия Хрущева они перекочевали на лобовые стекла машин – так еще вполне молодые и полные в те времена сил фронтовики молча, но настойчиво требовали от власти восстановить попранную Хрущевым историческую справедливость. Но не дождались.) Мало кому почему-то приходило в голову поместить среди семейных фотографий фото Ленина, тем более руководителей, пришедших после Сталина, а вот его портреты висели повсеместно. Чеканные черты строгого лица с красивыми усами. Да, это было лицо Отца, строгого, даже сурового, жесткого, порой, может быть, и несправедливого – ведь не Бог же он, а человек, который тоже ошибается.
Но от него исходила надежность и сила. С ним были не страшны никакие несчастья и невзгоды, никакие трудности. Напротив – была твердая уверенность, что с ним мы не пропадем: с ним мы выйдем из любой передряги, он не выдаст, не сдаст страну никакому врагу, не «сольет» за дружеское похлопывание по плечу или гамбургеры никакому новоявленному «другу», он не уступит ни пяди территории, ни грана нашего достояния. И никому не позволит такое сделать. За это – главное! – можно простить, забыть и несправедливость, и ошибки.
Мало того – у такого отца и дети должны быть его достойны. Должны быть на него похожи. Должны быть такими же сильными и волевыми. Помните: «Когда страна прикажет стать героем, у нас героем становится любой». И они становились героями – Стахановы, Ангелины, Чкаловы, Байдуковы. За ними появились другие – Талалихины, Матросовы, Космодемьянские… Они действительно верили, что им «…нет преград ни в море, ни на суше», что им «не страшны, ни льды, ни облака», что они рождены, «чтоб сказку сделать былью». И что жить надо по заповеди: «раньше думай о Родине, а потом о себе». Жить надо так, чтобы было за что умирать. Так и жили. И страна, поставленная на дыбы революцией, взнузданная Героями, пробежала за десять лет тот исторический промежуток, который другим покорялся за сто, а потом одержала победу в страшнейшей битве против сил всей соединенной Европы, за пятилетку восстановилась из разрухи и стала одной из двух сверхдержав мира, достигнув пика своего исторического развития.
В какой еще стране вождя, под чьим руководством она этого пика своего развития достигла, так проклинают и поливают грязью? Только в нашей. «Мертвые сраму не имут», имут его живые – мы. И мы его имем, имеем полной мерой на потеху и злорадство всего мира. Мы, зашедшие вместо светлого будущего в тупик, не понимающие, что же мы строим, куда идем, чего хотим в конце концов добиться.