Иосиф Кобзон. Мгновения… - стр. 14

Очень скучаю по тому времени, когда мы были вместе. Я любила просто посидеть с ним рядом, пока он разбирал свои бумаги в кабинете или собирался на работу. Он занимался своими делами, а я с блаженством ощущала его присутствие. Иногда он на мгновение отвлекался от своих документов и звонков, возмущался чем-то или, наоборот, смешил нас с мамой анекдотами или песенками. Ему нравилось, чтобы все домочадцы были в поле его зрения. Мама вечно что-то разбирала в шкафах, переставляла всякие штучки с места на место, а я ходила с чашкой чая по их покоям и любовалась всеми маленькими предметами, которыми мама очень искусно украшала интерьер нашего дома.

Отец любил нам высказать все, что накопилось на душе, например, на кого обижен, чем разочарован или, наоборот – от чего был под хорошим впечатлением. Он был экстраверт и уж точно в себе ничего не держал. Наоборот, он был как ребенок непосредственный – нехитрый и очень искренний. К великому счастью, я не помню ни одного случая в моей жизни, за который могла бы затаить на отца обиду. Зато он все время обижался по пустякам, особенно ругал меня, если я опаздываю, а опаздывала я хронически.

Подростковый возраст был большим испытанием для моих родителей. К моему стыду, я часто с мамой «грызлась», а он за это обрушивался на меня и возмущался моим плохим характером. Конечно, я язва и отвечала так отцу: «Ничего не могу поделать, гены твои, папа!» В семье есть мнение, что у папы «чижолый» характер, как говорил один наш общий друг, и еще – что я «вся в отца». Вот и я любила использовать это оправдание – что же, разве я виновата, что унаследовала кобзоновский характер?

Но, несмотря на мой крутой нрав, отец был для меня абсолютным авторитетом. Я могла немного побурчать, но в итоге всегда поступала так, как он хотел. Вообще, мы с ним заводились с пол-оборота, но и так же быстро забывали все обиды. Зла мы с отцом не держали ни на кого. А если оно скапливалось, то сразу его выплескивали в атмосферу – и нам тут же становилось легко! А всех вокруг потом долго колбасило от нашей взрывной энергии. Мама всегда жаловалась, что мы с отцом – настоящие энергетические вампиры, а папа называл меня «кишкомотательницей». Еще его дико забавляло, как я приходила на ревизию в мамин гардероб и отбирала у нее наряды. Папа на это говорил: «Неля, опять твоя „рэкетирша“ пришла», и они оба смеялись.

Меня часто спрашивают, не хотелось ли мне пойти по стопам отца – на сцену? А мне от одной только этой мысли всегда было не по себе. Дело в том, что я тоже, как и отец, должна чувствовать – то, что я делаю, должно получаться безупречным. Мысль о том, что я могу хоть одну ноту соврать, бросает меня в дрожь! Ведь я таким образом подвела бы тот высочайший уровень профессионализма, который так достойно пронес мой отец через всю свою жизнь.