Инженер. Часть 5. Феникс - стр. 21
Глупая фантазия отчаявшегося сознания неожиданно нашла странное подтверждение – приблизившись, я обнаружил, что посреди двора покоится не что-нибудь, а самодельно слепленный, как говорится, из говна и палок, очень грубый корпус то ли вертолета, то ли самолета. Скорее вертолета. Кабина вертолетного типа с коротким хвостом и большим открытым дверным проемом, при этом никакого намека на двигатель или несущий винт. С другой стороны, крыльев тоже нет, как и места для их крепления. В темноте невозможно разглядеть внутренности, но, похоже, там было пусто. Остекление отсутствовало, и кто-то аккуратно прикрыл окна этого недоразумения брезентом.
Ну точно! Колумбийская мафия ищет инженера, который достроит сей пепелац до летабельного состояния, чтобы переправлять доверчивым американским гражданам дары благодатной природы. Строят же они подводные лодки в самом деле.
Немного смущало лишь то, что самолеты совершенно не моя специальность. Я, конечно, инженер и теоретически могу построить все что угодно, однако простые соображения целесообразности и разумности требовали воровать не всех подряд, а предварительно хотя бы наведя справки.
Меня совершенно не смущал идиотизм нелепых фантазий. Они, по крайней мере, давали какую-то точку опоры, позволяли окончательно не сойти с ума. Я готов был поверить чему угодно, лишь бы там присутствовали минимальные признаки логики.
Интересно вот еще что: все мои воспоминания были немного смазанные, как будто они – давно прошедшие дни, и этому полностью соответствовали эмоции. Я был совершенно равнодушен к тому факту, что завтра точно прогуляю работу, меня мало волновало имя жены, которое я почему-то даже и не пытался вспоминать. Одновременно я искренне радовался Сурдаре, хотя видел ее впервые в жизни, и совсем не удивлялся такой долгой ночной тьме, как будто уже привык к ней. Когда женщина принесла мне кашу, я обрадовался незнакомой мазне, как будто чувствовал, что она мне понравится, и мне было наплевать на то, что меня, возможно, похитили. Сейчас, стоя рядом с бескрылым уродцем, я почему-то испытывал чувство жалости, такое острое, что его невозможно было объяснить ничем из того, что я знал.
В длинном ряду нелепостей нет-нет да и всплывал странный сквозняк, который, стоило мне о нем подумать, обнаруживался тут как тут. Вот и сейчас, стоя в полутьме рядом с уродливой заготовкой летательного аппарата, я отчетливо ощущал слабую прохладу, идущую откуда-то из-под земли. Причем она еще более сместилась, как будто сквозняк медленно вращался под моими ногами.