Инверсионный шлейф - стр. 27
Выход на боевой курс. Сирена. Пошел! Пять парашютистов покинули борт и вспыхнули в небе белыми куполами. Еще заход, и оставшиеся пять человек вместе с выпускающим ушли в бездну. Штурман вылез из-за штурвала и жестом пригласил Ивана в кабину. Самойлов сел на правое кресло и надел наушники.
Третий, четвертый разворот. Ан-2 вышел на посадочную прямую. Молчавший все это время пилот сказал:
– Запрашивай.
– Что-то я не понял вас, Александр Кузьмич, – ответил Иван, нажав кнопку СПУ.
– Запрашивай, говорю. Жокей, я шестьсот сорок первый, на прямой, к посадке готов. Я вылечу тебя. Что же это такое, здоровый парень, а, видите ли, не годен. Выкинь всю дурь из головы и запрашивай, – немного грубо сказал пилот.
Волнение подкатило к горлу, ведь это было первое серьезное испытание для его речи. Нажав кнопку радиостанции, Иван четко запросил:
– Жокей, я шестьсот сорок первый, на прямой, к посадке готов.
– Шестьсот сорок первый, посадку разрешаю, – ответил руководитель полетов.
– Разрешили, – ответил Самойлов.
– Ну вот, – Александр Кузьмич с улыбкой посмотрел на парня. – А говоришь – заикание. Все ты можешь, только вбил себе в башку всякую хрень.
Иван не стал ничего доказывать, откинувшись на спинку, он поудобнее устроился в кресле, взял в руки штурвал, дублируя действия летчика. Знал ли тот, сколько пришлось сделать для того, чтобы сейчас вот так, сидя за штурвалом Ан-2, Иван мог запросить посадку?
Поначалу относительно простое речевое правило Ивану никак не давалось, он не мог понять, когда выполняет его верно, а когда нет. Тогда он пять дней не вылезал из дома и читал специальные тексты, тренировался перед зеркалом. А скольких прохожих он достал с вопросами, после того как более-менее освоился.
На первых порах получалось не все, были и срывы, и поражения, но Самойлов не сдавался и шел вперед, анализируя и исправляя допущенные ошибки. Было трудно, но с каждым новым днем становилось все легче и легче. И вот однажды, посчитав, что он находится на пике совершенства, попытался познакомиться с красивой девушкой на остановке. Не для того, чтобы продолжить потом с ней какие-либо отношения, а просто в качестве тренировки, ведь при знакомстве с девушкой волнение усиливается еще и из-за простого смущения, застенчивости и так далее. Иван подошел к ней, но, видимо, сильно переволновавшись, начал не по правилу. Это был мощный удар по всей работе, по вере в здоровую речь. Он заикался сильно и отвратительно. Благо девушка оказалась понимающей и, не обратив на это внимание, дала ему свой номер телефона. Самойлов, сгорая от стыда, взял его и, мысленно ругая себя, ушел в сторону. Он бросил всю работу над речью и неделю просидел дома, отдавшись горьким мыслям.