Интимный портрет дождя - стр. 17

События, описанные мною выше, сдвинуты во времени. В промежутках было много всякого-разного. Например, однажды я все-таки отведала ежевику – ей торговала на углу старушка. Я купила целую банку этой, похожей на темную малину, ягоды. Она оказалась противно кислая. Зубы заныли и стали черными. Темный сок брызнул на платье. Мое лучшее летнее платье было испорчено.

Я вдруг подумала, что и моя жизнь испорчена с самого начала вот так же ненароком. Сразу и навсегда. И даже сейчас, при внешнем благополучии, я чувствую эту кислятину и черноту постоянно, она въелась в меня противным пятном, которое не отстирывается.

В сущности, никто мою жизнь специально не портил. Кому я нужна? Просто так получилось. И не только со мной. Со всем моим поколением непонятная штуковина вышла, попало оно в «тиски». Оно тоже оказалось ненужным. А с поколением моих родителей еще хуже. А с родителями моих родителей – вообще, чего уж тут, вся Россия к чертям полетела… Вот отец моего отца, мой дед, то бишь, Кирилл Коренев, дворянин, царский генерал, в дальнейшем – политкаторжанин, и его жена, моя бабушка, Софья Романовна, ярая революционерка, соратница Ленина… Когда она отправилась в Сибирь, на каторгу, выручать мужа, устраивать ему побег на том злополучном плоту… Она ведь ужасно его любила!.. На плоту и другие политические оказались, друзья… Они уже далеко уплыть успели, когда плот, не выдержав перегрузки, стал тонуть. Бабушка Соня спасла чужих детей, а мужа – не успела… На ее месте я бы тоже детей спасать бросилась, чьи бы они ни были… Так она стала многодетной матерью – у нее ведь и своих трое было. Пока она была в Сибири, мой будущий отец чуть не погиб – его нашли в закрытом сундуке, уже синего, с признаками клинической смерти. Еле откачали. А старшие дети ушли с беспризорниками. Потом их поймали. Бабушка умерла перед войной, ее сшибла машина. А у дедушки до войны были братья Александр и Владимир. Один – «белый», другой – «красный». Потом «белые» поймали Владимира, раздели догола, вырезали на его спине звезду и живьем закопали. С Александром тоже что-то случилось – кажется, его урыли «красные».

Наверно, несчастье предков передается по наследству… Хоть я ненавижу политику и политиков, шарахаюсь от всего политического и мечтаю о нормальной человечьей жизни, все равно – ничего хорошего. Меня каким-то непонятным, совершенно фантастическим образом вдруг оставляют без кола без двора, без постоянной работы. Несмотря на диплом в кармане, я превращаюсь в безработную, как и многие выпускники нашего вуза (оказывается, дипломы нам выдавали только «свободные», без гарантии на трудоустройство). В стране не было безработицы, но были безработные. В стране были законы, которых не было… И вообще это была страна, которой не было – ведь она погибла еще до семнадцатого (революции удаются только в гиблых странах)… Не было и нет… Значит, и нас тоже нет. Хотя мы – вот они, мы. Или мы – это какие-нибудь они?..