Интим не предлагать! - стр. 46
Признаться, чувствую я себя крайне неловко. Я никогда не знакомилась ни с чьими родителями, что в таком случае принято говорить? Рассказать о себе, задать какой-то вопрос или, может, тактично молчать?
Решаю, что последнее точно не про меня и выдаю свою самую милейшую улыбку:
- Я и тут глазунью готовлю. Вы любите глазунью?
- Люблю, - коротко отвечает он и свободной рукой послабляет узел галстука.
- Может, мне и на вашу долю сделать? Продуктов на всех хватит, - спохватываюсь я и лезу в холодильник за следующей порцией яиц.
- А где Богдан?
- Не знаю, в ванной, наверное, - и это чистейшая правда - я действительно понятия не имею где он.
Николай Филиппович с интересом наблюдает за моими манипуляциями, чем ужасно сильно меня смущает и вдруг спрашивает:
- А вы, простите, кто?
- Я? Ромашкина Женя. Богдана... жена, - запинаюсь, ощущая себя невероятно глупо.
Глаза папы удивлённо округляются.
- Жена?
- Ну да.
- Та-а-ак, - тянет он и снова озирается по сторонам. - И давно вы... поженились?
- Несколько дней назад, - пищу в ответ и, честное слово, готова сквозь землю провалиться.
Как же быть - сказать ему, что наш брак фиктивный, или нельзя? Если он доверенное лицо умершего деда, то, может, он не должен знать правду? Ну там буква закона и всё такое. Но в то же время от отец Малиновского, получается, что вроде как скрывать от него этот факт некрасиво...
Решаю, что одна ложь тянет за собой другую, та порождает третью и поэтому говорю как есть:
- Ну я с ним это, - стреляю глазами по сторонам и понижаю голос,
- я с ним из-за наследства.
- Наследства? - глаза Николая Филипповича округляются ещё сильнее.
- Ну да, - вижу за спиной отца приближающуюся фигуру Малиновского и с заметным облегчением громко кричу: - Богдан, иди скорее сюда, папа из командировки вернулся!
Малиновский заходит на кухню: в любимых серых трениках, с зачёсанными совсем как у отца мокрыми волосами, и мужчины, словно два разновозрастных скандинавских бога-близнеца не отрываясь молча смотрят друг на друга.
- Пойдём, поговорить надо, - Николай Филиппович кивает куда-то неопределённо наверх и стремительно выходит из комнаты.
- Я сейчас, - кричит ему вслед Богдан и шепотом шипит мне: - Что ты ему сказала?
- Правду.
- Какую правду, лапуля? Конкретнее!
- Чистую правду. Что я с тобой из-за наследства. А что... это нельзя было говорить, да?
Малиновский картинно закатывает глаза и проводит ладонью по лицу.
- Короче, Жень, больше ничего ему не говори, хорошо?
- Как это? А если он спросит? Я же не буду стоять как немой истукан!
- В общем, ладно, разберусь, - после секундного раздумья машет рукой он и выходит из кухни следом за отцом. - Я ща приду. Сахар в кофе не добавляй.