Размер шрифта
-
+

Интим не предлагать! - стр. 2

- Не расстраивайся, Аньк, зато моя мамка знаешь как тебя любит, мне иногда кажется, что даже больше, чем меня.

- Тёть Алла - мировая женщина. Так что, Ромашкина, даже не думай о глупостях, я с тебя живой не слезу, но до диплома доведу. Я тёть Алле обещала.

С Анькой мы с детства как родные, все так нас и называли во дворе - молочные сёстры. Абсолютно разные, но отлично дополняющие друг друга. А тех пор, как мать её к мужику другому сбежала, Анька мне ещё ближе стала. Вплоть до одиннадцатого класса не разлей вода: совместные ночёвки, вылазки на природу, выходные на даче, да и после школы как шерочка с машерочкой - в институт один поступили, делим однушку на двоих.

И кто сказал, что женской дружбы не бывает?

- Скажи спасибо, что я ей о твоих шашнях с этим твоим мутным Джоном ещё не доложила, - добавляет Цветкова, и я вспыхиваю:

- Ты что! Даже не вздумай! Она меня точно дома под замок посадит, как эту, ну как её там...

- Рапунцель.

- Точно! У меня и коса как раз длинная. А-ань, как же он мне нравится, - ложусь на вытянутую руку и мечтательно прикрываю глаза.

- Представляешь: закончу универ, улечу к Джону в Америку, будем с ним вместе путешествовать, потом поженимся, детишек родим...

- Вернись на землю, Ромашкина, - жестоко осаждает подруга. - Джон этот твой мне, если честно, доверия не внушает совсем, - и тише: - Мутный он. Скользкий. Вот пятой точкой чую.

- Много она понимает, твоя пятая точка, - обиженно принимаю вертикальное положение и одёргиваю полы лёгкого пиджака. - Джон классный и он меня любит. Он сам сказал.

- О, да! Правду в глаза легче всего говорить по телефону. А уж врать...

- Да иди ты! - ...и в надежде переменить тему смотрю на часы: - И где этот Веник ходит? На нас за опоздания орёт, а сам уже на четыре минуты лекцию задерживает. Я, может, изнемогаю, к знаниям тянусь.

- Влюбчивая ты, Ромашкина, глупышка ещё, - тоном опытной матроны изрекает Анька и, открыв толстую тетрадь тут же её захлопывает, с хитростью заглядывая мне в глаза: - Вспомни Ширяева. Как ты по нему сохла?

- Ну ты скажешь тоже! Это когда было?! Ты ещё события сорок первого года вспомни.

- А что было в сорок первом? - тут же цепляется Цветкова.

- Война, - хлопаю глазами. - Вторая мировая.

- Между кем и кем?

- Отстань, а! - с улыбкой пихаю в плечо подругу и тоже достаю тетрадь. - Да и не нравился мне Ширяев прям так уж чтобы...

- Да-да-да, после школы его поджидала и записки любовные в карманы подкладывала.

- Это в восьмом классе было, алё! Ребёнок я была.

- А Грибанов? - щурится Цветкова и противненько так меня пародирует: - Анто-он, Антошенька-а, я буду тебя с армии ждать, честно-честно! - и строго своим голосом добавляет. - Потом в жилетку мне рыдала неделю, когда узнала, что он там по самоволкам к девчонкам в общагу от швейного техникума бегает. И курить ты тогда первый раз попробовала, я всё-ё помню.

Страница 2