ИнтернатовскаЯ. Повесть - стр. 69

– А мы в детстве над ней насмехались, – с грустью в голосе произнесла Маша. – Ребята вечером в окошко ей камешки кидали и прятались за заросшими кустами смородины. Тётя Груня выходила, а никого нет. Крестилась и возвращалась обратно.

– Дураками мы были, вот и издевались, – Кате стало стыдно за прошлое. – Свели с ума женщину. Она до сих пор всем рассказывает, как за ней ангелы приходят. Дверь откроет, а их не видно, но точно знает – это ангелы, чтобы спасти её душу. Ты знаешь, что она этой зимой натворила?

Маша пожала плечами от неведения.

– Так слушай. До сих пор как вспомню – мурашки по коже, – закончив полоскать наволочку, Катя громко глотнула и выдохнула. – Как стемнело, вышла на улицу в одной сорочке и давай кричать на всю деревню какие-то молитвы. А потом подбегала к каждому дому и тарабанила в дверь.

– Да ты что? – у Маши округлились глаза.

– Ага. Бегает и орёт: «Выходите! Немцы пришли хаты палить!» Баба Анфиса рассказывала: иду, говорит, а Грунька в белом платье. Она её за нечистого приняла. Испугалась, встала как вкопанная и шевельнуться не может. Груня подбежала, глаза навыкат и стеклянные. Беги, орёт, немцы едут.

– И врача ей не вызвали?

– Какой там врач. Пока фельдшера дозвались, Груни и след простыл. А наутро она даже не вспомнила, как деревню всполошила. Не было такого, и всё тут.

– Страшно как, – Маша представила пьяную косматую женщину, несущуюся по снегу босиком.

– И такое бывает, – продолжая стирку, Катя говорила низким голосом.

– Я сегодня не смогу уснуть, – у Маши побледнело лицо. – Лучше бы ты этого не рассказывала.

– Плюнь и забудь, – сестра слегка улыбнулась. – Я к чему всё это говорю – маму жалко. Не дай бог вот так всю себя растерять. Поэтому я на неё не обижаюсь. Неизвестно ещё, какими мы будем, когда замуж выйдем.

От рассказа сестры Маша в корне поменяла отношение к матери. Действительно, Ирина столько всего пережила: первый муж бросил, когда Маше был год, второй – утонул. Осталась одна с детьми. Кормить, одевать, воспитывать, а ещё и держать хозяйство с тяжёлой работой в придачу – одна да одна.

– Теперь я понимаю, почему она отдала меня в интернат. Чтобы ела досыта, – сделала вывод Маша, выжимая бельё.

Закончив со стиркой, девушки двинулись в сторону дома.

– Ох, тяжело-то как, – шутливо заныла Катя. – Руки немеют.

– Постоим, отдохнём, – Маша опустила таз с мокрым бельём на землю. – На самом деле, не надо было сразу всё брать.

– А давай я за тачкой сбегаю?! – сообразила Катя. – И чего не додумались?

– В ней хлам какой-то накидан, – припомнила Маша. – Всё бельё замараем.