Интенсивная терапия. Истории о врачах, пациентах и о том, как их изменила пандемия - стр. 8

За 70 лет не изменились не только механизмы финансирования клиник общей практики, но и модель, по которой мы работали: регистратура, зал ожидания, несколько кабинетов, где каждый врач проводил два-три часа утром и днем после перерыва. В день мы принимали от 12 до 16 предварительно записанных пациентов, обсуждая с ними их жалобы. В часы пик зал ожидания был переполнен, и осенью, когда мы делали прививки от гриппа, в коридорах яблоку было негде упасть. Мы, врачи и медсестры, вакцинировали приблизительно четверть всех пациентов нашей клиники за несколько недель, начиная с тех, кто из-за возраста или тяжелых заболеваний был уязвимее остальных.

Мы часто не уходили на обеденный перерыв или ели в спешке. Время между утренним и дневным приемами обычно было занято визитами на дом или чтением огромного количества писем от коллег из больницы с результатами рентгенографии, УЗИ и анализов крови, а также отчетами всевозможных специалистов: от аудиологов до урологов. Некоторые врачи считают чтение писем неприятной обязанностью, но я никогда так не думал: диагностика заболевания иногда напоминает сложную и таинственную мозаику, и чтение писем от узких специалистов часто помогает ее собрать. Я испытываю удовлетворение, получая ответы на свои вопросы, а когда ответа нет, успокаиваю себя мыслью, что иногда даже эксперт, который 30 лет занимается определенным органом или заболеванием, так же сбит с толку симптомами пациента, как и я.

Врачи гораздо чаще допускают ошибки в постановке диагнозов, чем готовы признать.

После чтения писем я звонил пациентам: одни просто нуждались в совете, а результаты обследования других свидетельствовали об аномалиях или необходимости изменить лечение. В некоторых случаях нужно было заменить антибиотик, снизить дозу диуретика или назначить другие лекарства для нормализации артериального давления. После телефонных консультаций я садился на велосипед (не в спортивных штанах, а в деловых брюках, заправленных в носки или резиновые сапоги, если погода в Эдинбурге была дождливой) и ехал к людям, которые были слишком слабы или напуганы, чтобы прийти в клинику самостоятельно. Врачи общей практики имеют полное представление о том, как на самом деле живут люди, посещая пациентов в трущобах и роскошных особняках, красивых квартирах и бунгало. Приходя к пациенту, я прекрасно осознаю, что нахожусь не на своей, а на чужой территории. Это заметно меняет динамику консультации: на первом месте оказывается пациент, а не врач.

Типичная пятница, 31 января. Мой первый пациент – четырехнедельный младенец, третий ребенок в семье, который долго плакал, но потом успокоился. Разумеется, все дети плачут, но мать насторожила хриплость голоса. Она сказала, что с ее дочерью точно что-то не так. Девочку рвало, и каждый раз, когда она начинала плакать, у нее на боку появлялась шишка. Я спросил, где именно. Мать ответила, что покажет, и, достав мобильный телефон, воспроизвела видеозапись. Я увидел, что с каждым криком у девочки появлялась выпуклость сбоку. Положив руку на живот ребенка и осторожно надавив на него, пытаясь прощупать пальцами крошечные почки, выпуклую селезенку и тонкий, как камыш, кишечник, я не заметил ничего необычного. В тот момент девочка абсолютно спокойно сосала грудь матери (некоторые люди тратят всю жизнь, пытаясь обрести такое спокойствие), но я знал, что уже через несколько секунд она будет надрывно кричать и у нее на боку снова появится эта таинственная шишка. Ей требовалось УЗИ живота, и я попросил педиатров сделать его.