Институт. Повести и рассказы о любви - стр. 1

Все помнят, – кому есть что помнить, – что студенческая жизнь была самым светлым и чудесным периодом времени в нашей жизни. Первая свобода, первые пробы собственных сил жить самостоятельно, жить своим умом. Первая любовь, первый в жизни мужчина или женщина, первый поцелуй и первый секс. Первые разочарования, победы и поражения… Над мужчинами или женщинами, ровне и не ровне… Что-то сохранилось в памяти, что-то нет, или так видоизменилось, что просто стало совсем неузнаваемым. Или поменяло полярность с годами, когда начинаешь понимать истинную ценность событий и поступков, падений и взлетов, дружбы, любви и случайного секса.

Мы с другом Леонидом на танцевальной площадке познакомились с девушкой из моего института. Веселая, подвижная, хохотушка. Не помню уже где и когда мы познакомились с ней, или кто познакомил, но это было и не важно. Звали ее Лена. Немного старше меня, по возрасту она больше подходила Лёне. Да и он на нее очень даже глаз положил. И она была не против.

Начали встречаться втроем. В открытую сказать мне, что я лишний, Лена не хотела, а Лёня не хотел, видимо, обидеть друга. Потом с годами я начал предполагать, что ему было удобно так. И платили за дамочку по очереди, и если он не мог по занятости (работа, учеба, – он учился в другом институте) прийти на свидание, то я часто его выручал и не давал скучать его пассии.

Но это нам быстро всем нам надоело, хотя никто не высказывал такого. Мне было одиноко в их компании, когда они обнимались, а когда я обнимался сам с Еленой, то чувствовал, что она как-то безразлично это со мной делает. Идти впереди их мне было не интересно, а волочиться сзади – тоже не прельщало. Каждый раз, когда я начинал с Леонидом разговор об этом, он прерывал меня и говорил, что ему так спокойнее втроем, чем наедине с этой без башенной девчонкой. Теперь я понимаю, что опыта у нас обоих было маловато, и возможно именно в этом была основная причина. Да и нравы в те времена были другие, не такие, как сейчас.

В какой-то момент Лена познакомила нас со своей младшей сестрой Наткой, с которой они жили в отдельной квартире, доставшейся им от родной бабушки. Сначала мы ходили вчетвером в парки и прогулки к реке, разбившись на пары. Но уже вчетвером.

Ленка стала заводилой. И туда пошли, и давайте это сделаем, и вот такое вот дело ей интересно. И сидеть или идти спокойно не может. Если идем вчетвером, то постоянно буквально вытанцовывает и бежит впереди всех, поет в голос или тихонько, но слышно нам напевает что-то. С хохотом, радостными криками, веселыми призывами. Подбегает к нам, хватает за руку, подпрыгивает. Залазит на пеньки, ходит балансируя руками по высоким бордюрам… Словом, бесится, как может и как позволяют приличия конкретно того места, где мы гуляем.

Натка совсем другая. Она шла тихо, никого за руку или под руку не брала. Никогда вперед не выбегала, не кричала по всякому поводу. Если ее возьму под руку, то она посмотрит в мою сторону и ничего не скажет. Так и идет рядом, словно ей всё равно. Мороженое из рук не выхватывает, как Елена, не пытается лизнуть на пробу у всех это лакомство.

Когда попали к ним домой, то Ленка носится по квартире, что-то поет, если готовит. А Натка сядет на диван или кресло – и молчит. Или в книгу (журнал) уткнется, или просто словно дремлет. Позовет ее Ленка на кухню, – пойдет. Не позовет, – останется так сидеть.

Попав однажды к ним в отдельную квартиру, мы с Леонидом наткнулись на их родителей, и постарались сначала представиться им очень серьезно, а потом слинять побыстрее. Особенно торопился Леня. Наша с ним горячечная юношеская геперсексуальность просто рвалась на свободу. Идея устроить там всенощную вечеринку запала в мысли и мы постоянно искали такую причину. Не хотели девушки оставлять нас там на ночь, проводили до подъезда, – и идите спать к себе в общаги.

Однажды сильный дождь застал нас в лесопосадке недалеко от их дома. Сняв с себя рубашки мы безуспешно пытались закрыть девушек от проливного дождя, потом просто плюнули на это дело и зашагали быстрым шагом в сторону их дома. Не пригласить в кваотиру девчоки не могли, – хотч бы для того, чтобы отжать рубашки и брюки. Сами они побежали в душ, а мы сначала отжали рубашки и брюки, а потом уныло смотрели на них, – мокрые сами на мокрые вещи. И представляли, как теперь через весь город ехать и идти в такой мокрой одежде под дождем.