Инсбрукская волчица - стр. 41
Я тоже часто перечитывала письма, полученные от Эрика, и записочки от сестры и братьев, вложенные в конверт. Статья «Волчица поймана» лежала среди них – свидание закончилось, когда я держала вырезку в руках, и поэтому Эрику я ее не успела вернуть. Однажды, когда я хотела перечитать последнее письмо, в котором Эрик сообщал, что вместо него навестить меня приедет Тимея, вырезка случайно выпала из пачки на пол. Анна, которая по своей привычке расхаживала взад-вперед по камере, увидела свою фотографию и, будто коршун, схватила газетный листок и впилась в него глазами.
Я так и не прочитала статью, она была написана по-немецки, а я только немного знала этот язык на слух. Да и опасалась я читать ее при Анне, и вот…
Зигель приблизилась к окну в двери, через которое падал свет от газовой лампы, находящейся в коридоре.Этот свет едва освещал камеру. Глаза ее бегали по строчкам. Вдруг она дернулась и вскрикнула:
– Это он, он! Пиявка Дитрих…
Будто в смертельном ужасе она кинулась за нары и забилась там в углу, съежившись и прикрывая голову руками.
– Не надо, не надо! – вздрагивая, бормотала она. – Оставьте меня, ничего я вам не скажу…
Я со страхом наблюдала за очередным припадком: а мне-то казалось, что за последнее время психическое состояние Анны улучшилось. И вот опять…
Глядя, как она стала раскачиваться и дергаться, я испугалась, как бы Зигель не размозжила себе голову о стену. А может, она этого и добивается, чтобы на работу не выгоняли? Но нет, руку она себе резала умышленно, а сейчас впала в ужас от этой статьи. И зачем я держала ее вместе с письмами! Надо было спрятать в другом месте.
Я осторожно приблизилась к Анне и взяла ее за руку, пытаясь поднять.
Она выдернула руку, но я была настойчива. Подхватив ее под мышки, я поставила Анну на ноги и повлекла к нарам, усадила.
Она продолжала раскачиваться и повторяла, как в бреду:
– Пиявка, пиявка Дитрих… Это все он, он…
– Кто такой Дитрих?
– В статье… Откуда она у тебя?
– Эрик принес. Он в газете тогда работал.
– Это он написал? – в ужасе воскликнула Анна.
Вероятно то, что Эрик, к которому она, как мне показалось, уже прониклась теплым чувством, письма от которого были единственной ниточкой, соединяющей её с миром, написал о ней такие слова, поразило Зигель в самое сердце. И я поторопилась успокоить ее.
– Нет, он всего лишь исправлял ошибки – это была его работа – исправление чужих грамматических ошибок. Многие журналисты пишут безграмотно, а наш Эрик всегда был отличником.
– Значит, не он? Правда, не он? – с надеждой в голосе спросила Анна.