Инсайт. Книга 2 - стр. 53
— Очень хочется выйти на улицу, — сказал он во время очередной перевязки. — Я слышу, как поют птицы по утрам. Там весна.
— Вот поправишься, и погуляем, Висмут, — ответила Ева, перекидывая бинт через его плечо.
— И ты со мной?
— И я с тобой.
Все время, пока Висмут болел, она заботилась о нем. Готовила еду и отвары, промывала и перевязывала рану, помогала одеться и меняла постель. Однако Висмут не чувствовал во всем этом любви. В ее действиях он отчетливо ощущал благодарность, сострадание и участие, но в глазах видел лишь затаенную боль от насильно похороненных чувств к другому человеку.
Когда Ева завязала бинт на груди пациента, Висмут перехватил ее руку и, подтянув поближе, прижал Еву к своей груди.
— Спасибо за все, что ты делаешь для меня, — прошептал он и поцеловал Еву в макушку.
Ева промолчала. Она немного растерялась, но не оттолкнула Висмута от себя, слабо обняв его в ответ.
Висмут знал, что будет ненавидеть себя за то, что собирался сказать ей, но иначе поступить не мог. Он много думал, постоянно наблюдал и многое осознал. Он больше не нахальный мальчишка, мечтающий добиться девушки во что бы то ни стало. Не тот горячий юнец, привыкший получать желаемое и недооценивающий чужие чувства. События последних недель, а также искренняя любовь заставили его полностью пересмотреть свое отношение к жизни, а с ним и собственное поведение. Он прекрасно понимал, что чувствует Ева, и с ужасом осознавал, каково сейчас Шуту, собственными руками оттолкнувшему возлюбленную от себя. Висмут вспомнил, каким решительным был Килан, когда они говорили о Еве в каюте. Шут не собирался отступать, и его намерения были самыми серьезными. Тот факт, что он до сих пор не заявился в ее дом, говорит о том, что он внял словам кока и, наступив себе на горло, отказался от Евы. Висмут был уверен: если бы Килан увидел Еву сейчас, то признался бы ей в своих чувствах немедленно, лишь бы она перестала превращаться в тень.
Висмут погладил Еву по спине и, набравшись смелости, заговорил:
— Ева, я много думал. И уверен, ты должна знать, — он сглотнул подступивший к горлу ком. — Помнишь наш разговор на «Провидце»? Это все неправда.
— Что? — Ева отстранилась и взглянула в его глаза.
— Я сказал, что для Шута ты — игрушка… что он не любит тебя, а просто развлекается, и у него постоянно новые пассии. Так вот: это все неправда, — Висмут выдохнул. — После того как… как он поцеловал тебя, я говорил с ним. И, поверь, у него были самые серьезные намерения. Он бы никогда не обидел тебя, Ева.
— Ты бредишь, Висмут, — Ева дрожащей рукой потрогала его лоб. — У тебя снова жар? Я позову Строма.