Иностранная литература №12/2011 - стр. 30
Однако я начал рассказывать, что Лоренсито Кесада пошел за своим магнитофоном – настоящим чудом японской техники, умещающимся в кармане пальто; в этом-то кармане он его все время и таскал на случай, если представится возможность “записать какую-то новость, живое свидетельство”. С превеликими церемониями, он гордо водрузил его на стол перед доном Палмиро и, чтобы проверить качество записи – потому что по обыкновению все делал весьма тщательно, – сказал дикторским голосом “проверка, проверка” и только после того, как окончательно убедился в безупречности звука, предложил дону Палмиро поведать нам свою историю про привидения.
– Однако уже за полночь, друзья мои, – сказал дон Палмиро, сверяясь со своими великолепными карманными часами. – Уверен, вы уже изнываете от желания отправиться спать.
– Вы расскажите нам в общих чертах, – предложил Кесада, – не вдаваясь в детали, grosso modo…[5]
– Обещание равносильно долгу, – даже Сальседо, при всей своей учительской степенности, не смог скрыть нетерпения. – Вы же не оставите нас вот так – всего лишь помазав медом губы.
– Дон Палмиро, если вы сейчас умолкнете, это причинит нам огорчение, – сказал мой кузен Симон.
– …удар ниже спины… – на сей раз это был голос юного Кесады.
Припертый нашим любопытством к спине, как выразился бы незадачливый Лоренсито, дон Пальмиро заказал молока для всех – Бустаманте тут же попросил присовокупить булочек – и, возложив обе ладони на рукоятку трости, отхлебнул молока, вытер губы белоснежным платком и начал свое повествование серьезным и неторопливым тоном, который нас всех всегда завораживал. Когда мы его слушали, собравшись вокруг и внимая его медлительным речам с почтительностью учеников, время пролетало незаметно. Благодаря его рассказам, мы узнали, сидя все за тем же столом в “Ройяле”, названия стран и городов, о существовании которых, если бы не дон Пальмиро, мы бы до сих пор не знали ничего, не говоря уже о названиях животных и фруктов, туземных народов, не имеющих никаких представлений о цивилизации. После этого мы расходились по домам, размышляя об иньяме и гуарани, и, кутаясь от холода, проходили из конца в конец по крытой галлерее площади генерала Ордуньи, испытывая трепет при мысли об огромности мира.
“Это случилось, – начал рассказ дон Палмиро, – в конце двадцатых годов в забытой Богом деревне в отрогах Анд”. Верхом на взятом напрокат муле дон Палмиро, в ту пору еще очень юный, путешествовал по тем пустынным местам, продавая за комиссию дамское и мужское нижнее белье и мелкую бижутерию. Он приехал в деревню как-то зимой под вечер, когда вот-вот должен был пойти снег, полумертвый от усталости, проведя много часов в пути, да еще и преодолевая ущелья и обрывы верхом на муле. “Улицы не были освещены, – вспоминал дон Палмиро, – да и улиц-то не было, только топкие ложбины между глинобитными домами”. В окнах были видны огни нефтяных факелов и непроницаемые лица индианок в шляпах котелком, которые захлопывали ставни, стоило ему подойти поближе.