Иностранная литература №08/2011 - стр. 53

– Я и Ида собираемся жить вместе. Мы безумно любим друг друга и поняли, что больше тут понимать нечего.

– В каком смысле?

– В том, что мы созданы друг для друга. Все остальное вытекает из этого.

– Ой-ой-ой, – откликнулась она.

– Что-то не так? – забеспокоился я.

– Да нет, просто… Тут такое дело…

– Какое?

– Интересно, как все это воспримет отец.

Так я и думал. Я почувствовал острую боль в груди и ответил:

– Я очень надеюсь, что твой отец даст согласие. Хотя мы с Идой уже ничего не можем поделать. Мы приняли решение. Но мы не хотим против кого-то идти, во всяком случае, в наши намерения это не входит. Поэтому, как видишь, я сам иду навстречу и заранее звоню, чтобы познакомиться с вашей семьей. Мне кажется, это правильно.

– А Ида знает, что ты решил позвонить?

– Нет. Она считает это необязательным. Это я так решил. А ты тоже ничего не знала?

– О чем?

– О нас с ней.

– А мы в последнее время не так часто говорим. Она редко звонит.

– А-а. Знаешь, ты не обижайся, но я даже не знал, что у нее есть сестра.

Телефонный разговор с Идиной сестрой заставил меня призадуматься. То, что Ида стала реже звонить домой, могло означать всякое. Это могло быть добрым знаком. Она становилась более самостоятельной. Либо у нее не хватало смелости сказать своим, что она познакомилась со мной, что мы собираемся вместе жить и что она хочет соединиться со мной навсегда. Она вела себя совсем не так, как я. Я не только почувствовал необходимость открыться моим (хотя, если честно, я рассказал обо всем только матери), но и дал о себе знать будущим тестю и теще (хотя, если честно, только будущей свояченице.) Либо Ида знала, что делает. В конце концов, это ее семья, она их знает, и ей виднее, как поступать. Значит, я мог все испортить?