Иностранная литература №04/2012 - стр. 18
Супруг, плюхнувшийся в кресло и державший ноги враскоряку, описывал, “чего именно – как он выразился – ждет от своего брака”, настолько детально, насколько позволяла ему брючная дама, тогда как жена, сложившая руки и сжавшая колени и выглядевшая бы чопорной, если бы не тучность, говорила, что “не дает никаких советов, но муж не признает дезодорантов на рабочем месте”.
– Возьмите на заметку язык тела, – посоветовала брючная, на что публика (озадачив миссис Рэнсом, которая знать не знала, что такое “язык тела”) ответила хохотом и насмешками.
Чего только люди не делают ради денег, подумала миссис Рэнсом и выключила телевизор.
Следующим полуднем, придя в себя после дремы в бин-беге, она снова включила телевизор и обнаружила на экране точно такую же программу, с точно такой же бесстыдной парой, с точно такой же ржущей и глумливой публикой и с прохаживающейся между гостями ведущей с микрофоном в руках – на этот раз ведущая была белой, но столь же невозмутимой, как вчерашняя, и столь же безразличной к разнузданности гостей – даже, как показалось миссис Рэнсом, поощрявшей их в этой разнузданности.
Все эти телеведущие – миссис Рэнсом стала смотреть передачи регулярно – были крупные, наглые особы и, на взгляд миссис Рэнсом, беспредельно самоуверенные (они полагают, подумалось ей, что именно это и называется авантажность; она бы даже посмотрела это слово в словаре у мистера Рэнсома, но не была уверена в его написании). По именам их можно было принять за мужчин: Робин, Бобби, Трой и еще Тиффани, Пейдж, Кирби – какие ж это имена, удивлялась миссис Рэнсом.
Начать с того, что телеведущие и их публика объяснялись на языке, миссис Рэнсом малопонятном: “родительство однополых пар”, “интимное взаимодействие”, “приемы синхронизации возбуждения”, “позиция сзади”. То был язык откровенных признаний и безграничного панибратства. “Догадываюсь, к чему ты клонишь, – говорили они, хлопая друг друга по плечу. – Знаю, где собака зарыта”.
В передаче фигурировала Фелисия, которой требовалось долгое и нежное соитие, и ее муж Дуайт, которому хотелось всего и сразу, но у которого отсутствовали необходимые навыки. По общему мнению, супругам необходимо было откровенно поговорить друг с другом, и здесь, перед этой глумливой, охочей до жареного публикой, они и решили это сделать; наконец, уже перед титрами, последовал поцелуй в диафрагму: чуть ли не повалившись друг на друга, они буквально склеились ртами под одобрительный гогот присутствовавших, в то время как ведущая глядела на них с грустной, мудрой улыбкой. Она сказала: “Спасибо всем”, а пара все целовалась и целовалась.