Иностранка - стр. 16
– И что наш молодец?
– Как обычно, одна бравада и пылкость, – поморщилась княгиня, усаживаясь в кресло напротив Григория Александровича. – Я ему велела потребовать с Озеровой признаний в любви. Ведь именно после этого он сможет просить ее сделать то, что нам надобно.
– Да, вы верно подметили, Екатерина, ради любви люди на многое способны. Даже отравить кого-нибудь…
– Тише, Григорий Александрович! – смутилась княгиня, испуганно оборачиваясь на приоткрытую дверь. – Вы же знаете, везде есть уши.
– Вы правы, я погорячился. Но этот Зубов просто выводит меня из себя. Как он смеет, этот мальчишка, у которого молоко на устах не обсохло, посягать на мою власть и влияние!
– Вот именно, смеет, – кивнула Екатерина Семеновна. – Да еще как смеет! Он вообще обнаглел. Вчера на приеме в честь турецкого посла даже не поздоровался со мной, нахально ухмыльнулся мне в лицо и прошел мимо!
– Каков наглец! – тут же возмутился Потемкин. – Весь в своего отца, вора и взяточника.
– Его давно надо поставить на место! – раздраженно заметила княгиня. – И как императрица не видит, что этот Зубов глуп, как пробка, и бездарен? Не пойму, Екатерина Алексеевна всегда отличалась взыскательным и утонченным вкусом при выборе мужчин.
– Он молод и горяч, вот и весь секрет, – поморщившись, заметил Потемкин.
– Этого наглого мальчишку следует убрать из покоев государыни как можно скорее, пока он не наделал дел и не раздал лучшие должности своим приближенным.
– Да, следует его убрать, вы правы, – кивнул Потемкин, вновь отпивая вино. – А лучше – вырвать его вовсе!
– Да, согласна с вами, Григорий Александрович, – кивнула, мрачно улыбаясь, княгиня, оценив метафору «вырвать» в сочетании с фамилией Зубов.
Машенька еще раз оглядела себя в простое зеркало, висящее на стене, и вновь поправила изысканно элегантную модную прическу, в которую уложила свои чуть напудренные, темные густые волосы. Выше среднего роста, девушка обладала изящной фигурой, округлыми плечами и высокой грудью. Стройные покатые бедра ее и длинные ноги были скрыты под пышными юбками платья и практически не угадывались среди бархатных складок материи. Удовлетворенно отметив, что все в порядке, она оправила оборку закрытого лилового наряда и вышла из своей маленькой комнатки. Оглядевшись и отметив снующих по дворцу слуг, девушка направилась в центральную часть анфилады комнат к спальням императрицы Екатерины Алексеевны.
Уже три месяца Маша служила фрейлиной при государыне. Еще в прошлом декабре девушке исполнилось полных восемнадцать лет, и она чувствовала себя вполне взрослой барышней и готовилась стать надежной и незаменимой фрейлиной Екатерине Алексеевне. Стареющая императрица, которой уже перевалило за шестьдесят, была строгой, своенравной, но доброй женщиной. Да, она была придирчива к Машеньке, но все же справедлива, зря не бранила и очень уважительно говорила с девушкой.