Инноминаты: Медный кубок - стр. 53
– Ты? – просипела я. С факс-скана на меня смотрело знакомое лицо девушки. Она словно вглядывалась в объектив фотоаппарата или камеры в момент снимка.
По моей спине пробежали мурашки. Кишки в животе забурлили. Я с трудом перевела взгляд на следующее изображение. На нём девушка стояла за спинкой кресла и держала над моей головой обычный магазинный пакет.
Следующий снимок…
Её руки опустились к моей шее, натягивая пластик на лицо жертвы. От резких, быстрых движений мои руки на картинке выглядели смазано.
Следующий снимок…
Теперь «моя убийца» стоит рядом с креслом с канцелярским ножом в руке. Я же беспомощно лежу на своём столе лицом вниз.
Дальше смотреть не хотелось. Сжав листок факса в кулак, я поняла, что рычу. Рычу от страха и беспомощной злости. Рычу, давясь подступившими слезами. Рычу загнанным в угол зверем.
Резко до щелчка я выдвинула ящик стола. Мне нужен был нож. Обычный канцелярский нож. Но его там не оказалось. Порывшись ещё немного, я в панике огляделась по сторонам. На стене рядом со стеллажом проступило пятно, точно, как в факсе. Только оно было вовсе не чёрным, как на снимке, а бурым. Из него, словно из кровавой лужи вынырнула голова.
Я дёрнулась в кресле, чтобы убежать, но не смогла встать. Перед глазами всё стало расплываться, точно моё зрение резко ухудшилось до минус десяти. Стало трудно дышать. Между ног на сиденье забился тёплый, даже горячий, родничок. От него по ногам побежали струйки, устроив на полу небольшую лужицу.
Чтобы я уступила какому-то призраку? Нет! Я всегда всё решала и делала сама! И жизнь свою строила так как сама хотела! Сама! Сама! Сама! Сама…
Я попыталась крикнуть: «Сама, я сама». Но получился лишь жалкий хрип.
И тут я щекой ощущала прохладу письменного стола и тепло собственной крови, растёкшейся по нему. На металлическом лезвии играли блики. Канцелярский нож лежал на коврике для мыши. Мои онемевшие пальцы едва касались его…
Семён Семёнович
Семён Семёнович сидел за столом на кухне, вертя в руках кружку остывшего чая. Безрадостные мысли терзали его разум, заставляя вспоминать старое дело. А почему? Да потому, что сегодня выяснилось, что оно, закрытое как самоубийство, в реальности оказалось хорошо продуманным убийством.
Прошло пятнадцать лет и в памяти Семён Семёновича мало что осталось. Поэтому он забрал из архива дело и внимательно ознакомился с материалом, который сам же когда-то собирал.
Жертвой оказалась довольно симпатичная молодая женщина двадцати семи лет. А вовсе не юная девушка, как помнилось Семён Семёновичу. Она кокетливо улыбалась ему с прижизненных фотографий. Остриженные чуть ниже ушей светлые волосы открывали взору длинную изящную шею. В отличие от Оленьки, ей такая причёска была к лицу.