Инноминаты: Медный кубок - стр. 27

– Кактус забыла, – пробормотал я, глядя на одиноко стоявшее растение. Сморщенный цветок уродливой тряпочкой свисал на колючем боку. Я и забыл, что кактусы тоже цветут. Да и не припомню чтобы замечал раньше. Да что вообще я замечал? Даже развод стал неожиданностью.

Я пододвинул цветочный горшок ближе. Поддел пальцами отживший своё цветок. Хотел убрать. Дёрнул. Кактус подпрыгнул, сбросив на пол блюдце-поддон. Я едва успел его поймать, как следом полетела и сама колючая «ботаника». На мгновение ощутил себя циркачом-жонглёром в смертельном номере «слови ёжика».

В итоге горшок оказался прижатым к животу, а кактус своей шипастой макушкой нагло покоился на сгибе руки. Хорошо, что последние дни цветок никто не поливал. Иначе грязи бы развезлось бы порядком. Брюки и рубашка щедро обсыпало сухой землицей. Немного попало и на лицо.

Отряхнувшись, я выкинул кактус как есть с горшком в мусорное ведро. Затем прибрался и отправился в душ. Завтра снова на работу. Надо пораньше лечь спать.

Стянув с себя одежду, я закинул её в корзину с грязным бельём. Глянул на своё отражение в зеркале. Лицо немного осунулось. Ещё бы, так впахивать все дни напролёт. Лёгкая небритость совсем не красила, скорее добавляла антишарма.

– Н-да… – я поскрёб ногтями по подбородку и застыл.

В отражении отчётливо виднелся кактус с увядшим бутоном. В своём горшке он стоял на перекладине для полотенца. Прямиком за моей спиной.

Я протёр глаза, но кактус никуда не девался.

– Что за?… – обернувшись, я уставился сперва на опустевшую перекладину, затем бегло осмотрел все горизонтальные поверхности. Колючего цветка нигде не оказалось.

Сплюнув в раковину, я забрался под душ. Долго стоял под его струями. Успокоившись, наконец, я с некоторой ленцой потянулся к полке за шампунем. Мне хотелось смыть с себя всю грязь сегодняшнего дня. Хотелось свежести, как голодному куска хлеба.

В пальцы вонзилось сразу несколько острых иголок. Отдёрнув руку, я глянул на полку с банными принадлежностями. Между баклажек с гелем для душа, шампуней и прочей ерунды торчала старая взъерошенная мочалка. Я выдохнул. Не знаю почему, но я боялся снова увидеть выброшенный кактус. От одной только мысли о нём в груди всё сжалось до боли.

Семён Семёнович

Акулина радостным возгласом встретила Семён Семёновича, и как заправская хостес, проводила на привычное место. Только в этот раз на эклерном диване уже сидел посетитель. Мужчина средних лет. Полноватый с залысиной.

– Иван Андреевич, – представился он, как только Семён расположился на другом конце дивана. – Приятно!