Инквизитор - стр. 4
«Позвольте?» Давно он уже не слышал этот старомодный оборот. Профессор задавался вопросом, всегда ли студент с безупречным пробором так выражается или на его манеру говорить повлияла меланхолическая патина их необычной локации. Он знал, что ужасная история здания отпугнула нескольких участников. Даже несмотря на обещанные двести евро.
Но именно в этом и заключалась фишка. Провести эксперимент именно здесь, и нигде иначе. Для теста не было более подходящего места, пусть во всем комплексе пахло плесенью и стоял такой холод, что они даже задумывались, не очистить ли от мусора камин и не затопить ли его. Все-таки сегодня двадцать третье декабря, и температуры уже минусовые. В конце концов они арендовали два масляных радиатора, которые, однако, не могли согреть высокое помещение.
– Вы говорите, это читается как триллер? – повторил профессор. – Ну, вы не так уж и далеки от истины.
Он сложил ладони как для молитвы и понюхал сморщенные кончики своих пальцев. Они напоминали ему грубые руки его деда. Правда, в отличие от него, дед всю жизнь проработал на улице.
– Врач, в чьих архивах найден документ, который вы держите в руках, был мой коллега, психиатр. Виктор Ларенц. Возможно, вы уже слышали его фамилию на занятиях.
– Ларенц? Разве он не умер? – поинтересовался один из студентов, который лишь вчера записался на эксперимент.
Профессор снова заглянул в список и идентифицировал мужчину с крашеными черными волосами как Патрика Хайдена. Он и его подружка Лидия сидели вплотную друг к другу. Просвет между их телами был настолько узким, что даже зубная нить с трудом бы там прошла, – и это объяснялось прежде всего инициативой Патрика. Как только Лидия пыталась отвоевать большую свободу движений, он еще крепче обнимал ее за плечо и властно притягивал к себе. На нем была спортивная толстовка с культурной надписью «Иисус тебя любит». А под ней едва разборчиво – «Все остальные думают, что ты мудак». Патрик уже приходил к нему в этой толстовке, чтобы оспорить низкую оценку за контрольную.
– Виктор Ларенц к делу не относится, – отмахнулся профессор. – Его история не имеет никакого значения для сегодняшнего эксперимента.
– А о чем тогда речь? – поинтересовался Патрик.
Он сдвинул ноги под столом. Шнурки его кожаных ботинок не были завязаны, чтобы профессионально разодранные джинсы не спадали на отогнутый язычок. Иначе никто не заметит дизайнерского ярлыка на лодыжке.
Профессор не смог сдержать улыбку. Незашнурованые ботинки, разорванные штаны, кощунственные толстовки. Видимо, кто-то в модной индустрии поставил себе задачу превратить все самые жуткие кошмары своих консервативных родителей в деньги.