Инквизитор поневоле - стр. 10
Под его внимательным взглядом, от которого не ускользнули ни моя мантия, ни кольцо на пальце, я пересек комнату и сел в то же самое кресло, что и год назад. Невольно подумал: «Ничего себе, уже год, вот время-то летит».
Видимо, те же мысли посетили и господина архимага, потому что он вдруг огладил ладонью длинную белую бороду и, чуть усмехнувшись, добродушно сказал:
– А вы изменились, Павел Алексеевич, и не только телом. В прошлую нашу встречу здесь у вас не было во взгляде такой внутренней силы. Тогда передо мной сидел, извините, конечно, за прямоту, обрюзгший боров, привыкший плыть по течению и давным-давно махнувший на себя рукой. А теперь… вас просто не узнать.
Задумчиво посмотрев поверх головы ректора, я ответил:
– Испытания меняют, а мне их выпало куда больше необходимого.
– Верно, – кивнул головой Кхан. – Но вы с честью их преодолели и, уверен, готовы к новым свершениям…
– В жопу.
– Что, простите?
– Говорю, в жопу эти ваши свершения, – четко, раздельно и едва ли не по слогам произнес я, наклоняясь к ректору. – И вообще, я пошел к себе, прошу меня не беспокоить.
Поднявшись под взглядом молчаливо шамкающего ртом архимага, я вышел в приемную и крепко захлопнул за собой дверь. Свершения ему новые подавай, ага. Со старыми бы разобраться.
Выбравшись наружу, я побежал вниз по ступенькам, чертыхаясь на архимага, что с пол-оборота сумел-таки меня завести, в итоге снова запутался в полах длиннющей мантии и, не удержавшись, с последней ступеньки полетел носом вперед, прямиком на очень твердые и явно чрезвычайно болезненные камни брусчатки. Причем в процессе одна нога как-то очень неудачно подвернулась, и падал я практически боком, не успевая повернуться и хотя бы подставить руки, чтобы смягчить удар. Расшибся бы точно, если бы вдруг между мной и брусчаткой не возникла воздушная линза, что, словно надувной матрас, нежно приняла мою тушку в свои объятья.
– Спешите, святой отец?
Я ругнулся и, с кряхтением подымаясь и зло одергивая проклятую робу, буркнул:
– Какой я тебе святой отец… – а затем поднял голову и неожиданно для себя закончил: – …Дитя мое.
Потому что напротив меня стоял сущий ангелочек. Девица с волосами цвета воронова крыла в каких-то восточного вида одеждах, не столько скрывающих, сколько подчеркивающих красоту стройных ножек, осиной талии и высокой груди. Лицо ее оказалось прикрытым полупрозрачной газовой тканью, сквозь которую виднелись пухлые алые губы, а глаза – единственная, ничем не скрытая часть лица – были ярко подведены и буквально утягивали в свою зеленую бездну.