Инквизитор. Божьим промыслом. Стремена и шпоры - стр. 9

– Неплохо, неплохо, – и похлопал его по плечу.

После чего с охраной отбыл к себе, напомнив Брюнхвальду, чтобы тот оставлял на ночь в казармах, кроме ротных, ещё и старшего офицера.

***

Барон собирался звать их поутру, но господа сами пришли к нему в гости, пока он ещё не лёг спать. Волков обрадовался тому и пригласил их выпить вина, а когда понял, что они ещё и голодны, велел слугам приготовить им яичницу из десятка яиц. И пока прапорщик Брюнхвальд и фон Готт ели, рассказывали ему.

– Те, кто постарше, те помалкивают, но косятся, хитрецы, – говорил фон Готт. – А молодые ублюдки стали задираться почти сразу, как мы там появились.

– Но мастера приняли вас в учение? – спрашивал генерал.

– Приняли, приняли, – соглашался Людвиг, – один мастер Киммер, а другой мастер Монтанари, – фон Готт усмехнулся. – Он так забавно разговаривает. Смуглый такой, как будто крестьянин. Он к нам хорошо отнёсся.

– Вы расскажите, как вас там встретили местные ученики.

– Плохо, – отвечал Максимилиан. – Молодые волками смотрят.

– А старшие? – спросил барон.

– Старшие молчали, – продолжал прапорщик, – но казалось мне, что как раз они-то и подначивают молодых.

– Верно, верно, мне тоже так показалось, – поддержал товарища фон Готт, хлебом размазывая по сковородке желток четвёртого яйца. – Говорю же – хитрые ублюдки.

– Но вы же не отвечали на их выпады? – уточнил барон.

– Нет, господин генерал, – заверил его молодой Брюнхвальд. – И им наш Людвиг ответил так, что у них задора поуменьшилось.

– Интересно, и что он им сказал?

– Они поначалу стали задирать меня, но я не отвечал, даже головы к ним не оборачивал, тогда один из них, некто Вебер…

– Сопляк лет семнадцати, – вставил восемнадцатилетний фон Готт, продолжая уничтожать яичницу.

– Да, – продолжал Максимилиан, – так он стал говорить, что либо я мул бессловесный, либо самый известный трус, а фон Готт и отвечает ему, что генерал фон Рабенбург дозволил нам сюда ходить при условии, что мы не будем потакать задирам.

– А ещё я сказал, что господин Брюнхвальд убил людей вполовину от того, что есть сейчас в зале, и за его храбрость генерал назначил его своим знаменосцем. И что нужно быть дураком, чтобы задирать такого. Уж тогда они попритихли немного.

– После этого, – продолжал Максимилиан с улыбкой уверенного в себе человека, – фон Готт ещё им поклонился и извинился. Чтобы не вышло чего. А те в ответ носы задирали.

– Они бы и хотели позадираться, но им мастера не разрешали, – добавил фон Готт.

– Да, а когда мастер Монтанари и Людвиг вышли на арену с шестами – мастер хотел посмотреть, на что способен фон Готт, – так многие позабыли про свои занятия и пошли глазеть.