Инквизитор. Божьим промыслом - стр. 41
– Так вы оставите резерв? – Брюнхвальд тоже волнуется, что их баталия слишком жиденькая против мощной людской коробки еретиков. – Может, поставим людей чуть ýже да прибавим один ряд в глубину? – предлагает он, но Волков чувствует, что думает полковник о другом. И угадывает, так как Брюнхвальд продолжает: – Или всё-таки наш резерв поставим вперёд двумя рядами?
– А что, мысль хороша, – поддерживает его Дорфус. – У Лаубе две сотни добрых солдат, будет у нас ещё один ряд не хуже доппельзольдеров.
Может, они и правы, может быть, и стоило поставить ещё один ряд, но… Генерал сомневается и произносит:
– Пусть резерв останется в колоннах. А мы будем уповать на Господа нашего да на полковника Роху с его людьми.
Ни Брюнхвальд, ни Дорфус более убеждать его не стали. На том и порешили.
***
Прошло два часа с тех пор, как утро сменило ночь. Генерал решил поменять коня. Всю ночь сильное животное носило его нелёгкое тело в нелёгком доспехе. А людей, стоящих в строю, никто менять не собирался. Солдаты люди, конечно, выносливые, они привыкли терпеть и голод, и жару, на сей раз они терпели холод. Они не спали эту ночь. Строиться начали за два часа до рассвета, а потом всё утро стояли на пронизывающем северном ветре. Уже и проголодались, успели промёрзнуть и устать. Старшие офицеры, особенно полковник Роха, то и дело прикладывались к своим флягам, у солдат фляг не было. Долгое ожидание выветривало волнение даже из молодых солдат. Волков по себе знал, о чём думают, о чем тихо в строю переговариваются доверившие ему свои жизни люди. Он сам когда-то так же стоял перед каким-нибудь делом. И так же, как они сейчас, шептал товарищу слева или справа:
«Быстрее бы уж начать!».
И солдатам еретиков тоже холодно, они тоже устали, а ещё по ним били пушки, монотонно и размеренно посылали в них ужасные чугунные шары. Пушки были далеко, но тяжёлые ядра всё равно долетали до левого угла баталии, били чаще в землю, но время от времени от земли или на излёте всё-таки залетали в строй, находя там себе жертвы.
Убивали, калечили двух-трех людей, но это ничего не меняло. Убитых и увечных тут же оттаскивали от баталии, тащили назад, а сержанты выкрикивали команды, и солдаты послушно занимали места выбывших, надеясь, что их-то минет чаша сия, и говоря при этом:
«Чего же там тянут-то, чего не начинают?».
И вот полетели вестовые. От центральной, большой баталии еретиков, оттуда, где развевалось подлое знамя их вождя, к баталии, что построилась напротив людей Волкова, прилетел всадник.
«Неужели начинают?!».
И генерал не ошибся. Они начинали. И первым признаком того были трубы. Как-то хрипло и зло заревели над строем врага трубы. Даже здесь он различил их сигнал: