Инквизитор. Башмаки на флагах. Том четвертый. Элеонора Августа фон Эшбахт - стр. 9
Волков тут почувствовал, что затея эта совсем не нравится епископу, не хочет поп начинать своё служение в Малене распрей с герцогом.
И Волкова тут пробрало; тихо, чтобы другие не слышали, он сказал попу:
– Друг мой, за ваше назначение на эту кафедру я отдал архиепископу вашему двадцать пудов серебра и целую деревню людей. Целую деревню! Двести душ, мужиков, баб и детей! И просил я на кафедру эту назначить именно вас, так как думал, что вы мне помощью будете. Опорой. Что вы под себя город возьмёте, а не с герцогом в любезности жить станете.
– Хорошо, хорошо, – тут же отвечал епископ так же тихо, – просто я не знаю, как вам те ворота раскрыть.
– Вам ничего и не придётся делать, – заверил его кавалер, – перед вами откроют, а я за вами проеду. Мне нужна поддержка в городе. А герцог – герцог, он далеко, он в Вильбурге.
– Хорошо, так всё и сделаем, – ответил отец Бартоломей.
– Отец Семион с вами поедет, – сказал кавалер, – если желаете, будет вам помощником на первое время.
– То было бы очень хорошо, – обрадовался епископ, – но кто останется на приходе?
– Брат Ипполит, он тут будет через три-четыре дня, – отвечал Волков.
– Да, то хороший святой отец, сведущий и благочинный, несмотря на молодость, – согласился брат Семион.
– Как только прибудут мои люди, так сразу поедем в Мален. Я за вами пришлю.
Святые отцы откланялись, а Волков сел за стол, так как Мария стала подавать обед.
До ночи отдохнуть ему точно не придётся. Так хоть поесть как следует надо.
Мария ставила на стол бобы в мясной подливе, на бараньем жиру. Расторопная девка уже принесла жареной баранины с чесноком. Вина поставили. Жена вдруг села рядом с ним. Раньше садилась в середину стола. Монахиня там, где и обычно. Четвёртого прибора за столом не было. Госпожу Ланге за столом никто не ждал.
Элеонора Августа стала себе брать еду, брала себе много, и бобов, и кусков баранины, и вина наливала.
– Уж лучше пиво пейте, – заметила монахиня.
– Не к сердцу мне пиво, вина хочу, – отвечала госпожа Эшбахт. – Кислого хочу.
– Так хоть разбавляйте, водой разбавляйте, – настаивала монахиня.
Элеонора Августа послушно разбавила вино водой и, чуть отпив, стала есть. Есть жадно и неприятно. Волков тут подумал, что эта женщина совсем ему не мила. Совсем. Ест ненасытно, как будто отнимут у неё. Уже толста, рыхла, лицо отёчно, а всё равно ест жадно. И даже не поставила тарелку для Бригитт. Нехороша Бригитт, чтобы за одним столом с ней, с чавкающей и обсасывающей бараньи кости, сидеть. Волков, хоть и хотел съесть тоже баранины, но быстро, по-солдатски, съел бобов и начал вставать, вытирая рот полотенцем.