Инквизитор. Башмаки на флагах. Том четвертый. Элеонора Августа фон Эшбахт - стр. 17
– А ну стой! – первый раз рявкнул сам епископ. Рявкнул звонко и грозно, такой голос как раз хорош будет проповеди читать, в самых дальних уголках церкви его все расслышат. – Стой, нечестивец! Велю тебе сначала ворота мне открыть, а уже потом бегать за своими начальниками. А не откроешь, так отлучу тебя и жену твою на год от церкви за неуважение к сану святому, отлучу под тяжкую епитимью. Уж жена твоя тебе благодарна за то не будет. Отворяй мне двери, безбожник, немедля, а уже потом бегай за своими начальниками.
Смотрит сержант на епископа, и кисло ему на душе, епископ одет просто, как самый бедный монах. Сразу видно: истый в вере человек. С таким не шути, он сам к себе строг и других не помилует.
И решается наконец сержант стражи, будь что будет, но такого попа лучше не злить:
– Простите, монсеньор, сейчас отопру.
Когда мимо сержанта проехал господин фон Эшбахт, сержант тяжко вздохнул, думая о будущих своих неприятностях. А сержанту, склоняясь с коня, один молодой господин и сказал:
– Не бойся, сержант, генерал за тебя похлопочет.
Глава 4
Как только въехали в город, кавалер говорит Сычу:
– Езжай найди дом этой вдовы… Как её там…
– Габен, – напомнил Сыч.
– Да. Узнай, там ли фон Эдель, если там, то подумай, как нам в дом попасть, не ломая дверей.
– Всё сделаю, экселенц. Ёж, эй, Ёж, пошли, лопоухий, дело есть.
Как только они уехали, так и Курт Фейлинг попросился домой, хотя бы до утра. Волков его отпустил и поехал к родственнику купцу Кёршнеру. Ну а куда ещё?
И как только генерал въехал в его двор, сам Дитмар Кёршнер и его жена Клара вышли во двор его встречать. Двор купца был большой, дом большой, конюшни большие. Куда ещё мог податься кавалер со всеми своими людьми?
– Друг мой, дорогой родственник, уж не взыщите, что в столь поздний час я беспокою вас так нежданно, – говорил кавалер, обнимая толстые плечи купца, а потом и кланяясь низко хозяйке. – И вас, сударыня, прошу простить, но новому епископу ещё нет постоя, первый день он приехал в город, – он повернулся к отцу Бартоломею. – Монсеньор, дозвольте вам представить моих родственников.
Госпожа Клара с поклонами подошла к монаху, да и сам Кёршнер поторопился целовать руку ему. Волков видел, что и купец, и его жена сильно взволнованы. Да и монах тоже порозовел щеками. Простой монах-инквизитор ещё не привык к своему новому сану, ещё удивлялся он, что так ему радуются хозяева большого дворца.
– Его Преосвященству негде пока жить, дворец бывшего епископа был его фамильной собственностью, а в приходе при кафедрале покои ещё не подготовлены. Не обременит ли монсеньор вас, дорогие мои родственники, своим присутствием, пока покои для него не будут готовы? – просил Волков, прекрасно понимая, что епископа и его самого в этом доме примут как самых желанных гостей. Для Кёршнеров всё ещё было большой честью принимать славного рыцаря, пусть даже и опального, и главного священнослужителя целого графства. И Волков продолжал: – Монсеньор епископ весьма скромен в своих желаниях и прост в жизни, он не обременит вас, дорогие родственники.