Инквизитор. Башмаки на флагах. Том четвертый. Элеонора Августа фон Эшбахт - стр. 14

– Имени его я не знаю, – сразу отвечает пленник, он, звеня цепями, даже поудобнее уселся. – Но человек из благородных. При деньгах. Не торговался.

– Как выглядел? Герб какой видел? Слуги в каких цветах были? Говор какой?

– Нет, – наёмник качал головой, – ничего такого не видел. Пришёл в трактир «Повешенный кот» богатый господин, искал ловких людей, трактирщик указал на меня.

– Как он выглядел?

– Как богач. Перчатки, бархат.

– Лет сколько, волосы, борода?

– Стар он был, лет пятидесяти или больше. Седой.

– Седой? – кавалер сразу помрачнел. Он уже догадывался, о ком говорит бригант.

– Да, вся голова серая. Невысокий такой.

– Усы и борода седые были?

– Да, он весь в щетине недельной был, вся морда у него была серой.

– Фон Эдель, – тихо произнёс Волков, скорее самому себе, чем кому бы то ни было.

Но Сыч его услыхал:

– Он, псина. Я тоже на него сразу подумал. Чёртов прихвостень графа. Я про него спрашивал, и купчишка один говорил вчера в кабаке, что эта сволочь сейчас живёт в Малене у одной бабёнки, вдовы купеческой. Зовут её вдова Габен. Лавка у неё в квартале ткачей. Торгует льном, тесьмой и всякими другим тряпками.

– Отлично, – так же тихо и весьма зловеще продолжал Волков. – Как раз то, что и нужно. Молодец, Фриц Ламме, ты и все, кто был с тобой на этом деле, получите награду.

«О, если бригант опознает фон Эделя при свидетелях, это будет очень, очень хорошее дело. Отличный козырь против бесчестного графа, который не хочет возвращать обещанного поместья Брунхильде фон Мален и готов даже нанимать убийц через своих подручных».

Да, это была удача. Оставалось только найти фон Эделя и опознать его.

– Поедешь в Мален, – сказал кавалер разбойнику. – Опознаешь нанимателя.

– Обещаете не убивать? – с надеждой спросил тот, поднимая на рыцаря глаза.

– Обещаю не снимать с тебя с живого кожу, – отвечал ему рыцарь, поднимаясь с корточек и разминая колено. – Сыч, помойте его, возьми мыла, одежду ему найди новую, покорми мясом, дай пива, цепей не снимай, возьми телегу и вези его в Мален, к этой самой вдове.

Фриц Ламме кинулся за ним:

– Экселенц, вы награду обещали. А сколько дадите?

– Двадцать талеров, – сразу ответил Волков. – Но это на всех. И подели по-честному.

– По-честному? – удивился Сыч. – По-честному это как?

– По-честному, мерзавец, это значит по-честному, – сурово говорит Волков. – Всем людям, кто ездил с тобой, дашь поровну.

– А что же мне останется, экселенц? – возмутился Сыч, делая при том жалостливое лицо и забегая вперёд господина.

Конечно, мерзавец, был жаден, как и всегда. Привык Фриц Ламме к хорошей жизни, к той жизни, при которой серебро звенит в кошельке всегда, привык из кабака выползать под утро, привык быть начальником и заводилой в попойках. Обнаглел. Но, как ни крути, полезен он был всегда, и предан тоже.