Инка - стр. 21
– Год сборки этой машины – пятьдесят второй. Но это не главное. Понимаешь, я человек занятой, мне приходится держать в голове целый мир. Дела делами, а ведь надо не забыть день рождения племянницы. Она у меня одна на целом свете. Девочка очень своенравная и вспыльчивая, избалованная, не поздравишь ее с днем рождения, обидится, скажет: старик совсем в склерозе или что-нибудь в этом роде пробурчит. Поэтому номер моей машины – 22–3– двадцать второе марта. Скоро ей исполнится двадцать один, надо не забыть и послать ей подарок. По мне, разве день рождения примечателен? Я не вижу в нем ничего особенного, мне больше нравится праздновать двадцать второе декабря, это очень светлый и радостный день.
«То есть для него машина – напоминалка дня рождения племянницы», – подметила Инка про себя, такая логика была ей по душе. А что особенного произошло двадцать второго декабря, то есть сегодня, она не решилась спросить.
В общем, ехали они так быстро, что Инке продуло ухо, она занервничала – экстракт эхинацеи остался в «Атлантисе», во втором ящике стола, если считать снизу, а под каким предлогом отлучиться в аптеку, она не знала и, загрустив, стала кусать заусенец. Если не закапать прямо сейчас, завтра в горле наступит зима и гололед, а в голове – пурга.
– Почему не закрыла окно? – не глядя на нее, спросил мистер латино.
Инка поежилась, она опасалась людей, под чьим взглядом окружающее делается прозрачным.
На улице, не обращая ни на кого внимания, мистер латино приостановил ее за локоток, оказался перед ней лицом к лицу, ворвавшись в Инкину зону неприближения, в ее резервацию, которая с годами росла и ширилась, а в тот час составляла уж три метра неприближения для любого знакомого и незнакомца. Оказался мистер латино слишком близко, так резко разрушил Инкино чувство безопасности, что она как-то обмякла и растерялась от неожиданности. Окутанный ароматом цветов лимона и мандариновых деревьев, смотрел мистер латино на Инку, добродушно улыбаясь, и от уголков его глаз разбежались по щекам морщинки-лучи. Руки его медленно плыли к Инкиному лицу, задумчивыми бабочками кружили, не касаясь, но согревая теплом. Казалось, что он Инку и видеть не видит, а гладит в воздухе кого-то прозрачного, упругого и очень капризного, стараясь успокоить. Невидимый ансамбль, привязанный за множество нитей к его пальцам, высвистывает что-то на тростниковых дудочках, выстукивают ладонями по обтянутым кожей тыквам. Служащие салона красоты, ювелирной лавки и нескольких близлежащих ресторанчиков застыли у окон и наблюдают эту странную парочку, освещенную тусклым просыпающимся фонарем. Зрители так шокированы, от любопытства не заметили, что носы их прижаты к стеклу и снаружи напоминают пятачки.