Инферно Габриеля - стр. 55

Этот поцелуй оказался совсем не таким, как она думала. В фильмах мужчина почти всегда целовал торопливо и даже грубо. Джулия боялась, что и Габриель может не совладать со своей мужской природой, что его руки начнут гулять по ее телу, оказываясь в запретных местах. Опасения были напрасны: его руки не опустились ниже ее лица. Одной рукой он гладил ей затылок, а другой – щеку. Его поцелуй был нежным и сладостным. По ее представлениям, так мужчина должен целовать свою возлюбленную, встретившись с ней после долгой разлуки.

Габриель целовал ее так, словно они были давно знакомы и словно она принадлежала ему. Его поцелуй был страстным, полным чувств. Ему казалось, что все его существо, каждая клеточка тает, превращаясь в сладостный нектар, который его губы отдают ее губам. О том, что испытывает Джулия, он мог только догадываться по бешено стучащему сердцу. Она и надеяться не смела, что первый поцелуй окажется таким. Потом к сладостному чувству примешалась пронзительная горечь грусти. Джулия едва не плакала, зная, что уже никто и никогда так ее не поцелует. Габриель закрыл ее для остальных мужчин. Навсегда.

Его губы переместились на ее лоб.

– Открой глаза, – попросил он.

Джулия повиновалась и увидела два громадных ясных синих глаза. Очень выразительных, только ей было не расшифровать передаваемые ими чувства. Габриель улыбнулся и снова поцеловал ее лоб, потом улегся на спину и стал смотреть в звездное небо.

– О чем вы думаете? – спросила она, подвигаясь к нему поближе, но не настолько близко, чтобы касаться его своим телом.

– Я думал… как же долго я тебя ждал. Я ждал и ждал, а ты не приходила, – сказал он и вздохнул.

– Габриель, если бы я знала…

– Но сейчас ты здесь. Рядом со мной. Apparuit iam beatitudo vestra[3].

– Я ничего не поняла, – стыдливо призналась Джулия.

– В переводе с итальянского это значит: «Ныне явлено блаженство ваше». Правильнее было бы сказать: «Ныне явлено мое блаженство», поскольку ты рядом. – Его рука нежной змеей поползла вниз, от ее затылка к талии, и там застыла. – До конца своей жизни я буду мечтать о том, чтобы услышать, как твой голос произносит мое имя. – Джулия улыбалась. Это были самые лучшие слова, какие только она могла услышать от него. – Скажи, Беатриче, ты когда-нибудь засыпала в мужских объятиях? – И снова она покачала головой. – Тогда я рад, что и здесь я у тебя первый. – Он осторожно повернул Джулию так, что ее голова оказалась у него на груди, возле сердца, а ее изящное тело прижалось к его боку. – Совсем как «адамово яблоко», – прошептал он.