Индивидуальные отношения. Теория и практика эмпатии - стр. 4

Теперь пойдем дальше и представим себе психотерапевта, который сочувствует пациенту (клиенту) в том, что является его истинной проблемой, но сам пациент (клиент) пока (или в принципе) не ощущает это как проблему. Простой пример: мужчина, будучи сиротой, от которого еще в младенчестве отказались родители, воспитывался в жестких условиях интерната и не умеет устанавливать по-настоящему крепкие эмоциональные связи с другими людьми. Он переживает, потому что у него не складываются личные отношения, что его обманывают, предают, что от него отказываются, что им пренебрегают и так далее. Почему это происходит? Ну, потому что он просто не умеет поддерживать с людьми эмоционально близкие отношения, не понимает женщин, которые страдают от его «холодности» и нечувствительности. Но переживает ли он сам оттого, что ему неизвестны чувства эмоциональной близости? Зачастую, нет, не переживает, потому у него просто никогда не было такого опыта, да и сама способность к такому переживанию в нем не развита. Как он может тяготиться ее отсутствием? Результаты отсутствия этой способности его печалят, но не собственно отсутствие способности. А чему будет сочувствовать психотерапевт, если в нем это сочувствие появится? Тому, что у этого его пациента (клиента) не складывается жизнь, или тому, что он как инвалид, как «деревянный», как слепой или немой? Разумеется, второе. То есть, психотерапевт проявляет эмпатию, а на той стороне одно недоумение – мол, не тому сопереживаете, доктор, все нормально я чувствую, у меня другая проблема: меня женщины бросают, а я хочу семью! Да, то, что бросают, – это, конечно, печально, но куда печальнее то, что они и будут это делать, потому что он, в каком-то смысле, эмоционально инвалидизирован. Можно ли назвать это отношение к своему пациенту (клиенту) принятием? И да, и нет. Сопереживание есть, но ощущение со стороны пациента (клиента), что ему сопереживают, у него отсутствует.

Наконец, третий аспект: некоторые авторы расценивают, например, нейролингвистический «рапорт» как проявление эмпатии, впрочем, тут можно говорить не только об этой конкретной технике, но и о других, схожих по сути. Речь идет о такой ситуации, когда благодаря работе психотерапевта между ним и пациентом (клиентом) устанавливается прекрасный психологический контакт, у пациента (клиента) возникает ощущение доверия, а сам психотерапевт проявляет почти «телепатические способности» – все понимает, обо всем догадывается. При «внешнем осмотре», при оценке «эффекта» сомнений практически не возникает – перед нами эмпатия в чистом виде! Но… Можем ли мы расценивать техническую процедуру как проявление сочувствия, сопереживания, собственно вчувствования? Нет, техническая процедура – это техническая процедура, а описанный эффект говорит нам лишь о высоком профессионализме специалиста. «Подстроиться» к пациенту (клиенту), понять, как он думает и что чувствует, – это альфа и омега психотерапевтического процесса, но это не есть некое